Неоднажды в Америке - Светлана Букина

– Мужчинам стареть тяжелее, чем женщинам, – с такой тоской в голосе…

– Почему? Болеют больше?

– Нет, нет, просто мы теряем силу, а что мужчина без силы? – Он столько значения вкладывает в слово «сила», что мне становится не по себе.

– А женщины теряют красоту, – нахожусь я на следующем «перевале». – Разве им легче?

– Тем, кто был очень красив и привык полагаться на свою красоту, действительно не легче, но ведь не все красивы, – упорствует Идальго.

– С таким же успехом мы можем сказать, что не все мужчины сильны, правда? – Я не собираюсь уступать ему в этом споре. – Вы просто говорите, что тем, кто слишком полагается на атрибуты молодости, стареть тяжелее.

– Тяжелее всего, милая моя, стареть внезапно. На что бы я ни полагался, если у меня есть двадцать лет, чтобы привыкнуть к новому себе, я могу с этим сладить, а если вчера я соблазнял студенток движением бровей, а сегодня я вдруг старик…

Идальго встаёт и уходит от меня по коридору, показывая, что разговор окончен.

Я догоняю его в два прыжка: он всё ещё очень медленно ходит.

– Старость тут ни при чём! А если у красивой девушки ожог на пол-лица? А если молодой сильный парень попал в аварию и остался парализованным? – Я так возбудилась, что почти кричу, размахивая руками. – Любое внезапное изменение физического состояния трудно пережить. Надо искать какие-то другие источники удовольствия, вдохновения, счастья. Что-то было и ушло, но жить-то надо. Значит, чем-то другим надо жить.

– Вам хорошо советовать, – вздыхает Идальго, не останавливаясь и не поворачивая головы, – молодая, красивая…

Его выписали через пару дней. Я не пошла прощаться.

На этот раз я пригласила их к себе. Не всё же по кафешкам бегать: шумно, не поговоришь толком. Мы сидели вокруг журнального столика, пили свежеприготовленный кофе, обсуждали смену учительницы рисования в школе и ждали Сюзан. Она опаздывала уже на полчаса.

– Кажется, у неё новый бойфренд, – заговорщическим голосом сказала Илэйна, – но деталей я не знаю. Его зовут Боб.

Сюзан зовут отнюдь не Сюзан, а что-то вроде Сюньджи или Суньдзы, но она давно плюнула на наши попытки это произнести, да так и осталась – Сюзан. А бойфренда, оказывается, зовут Боб. Ага, думаю, Буандзинь какой-нибудь.

Сюзан была встречена четырьмя понимающими ухмылками.

– Давай рассказывай, что за фрукт?

Оказалось, что не Буандзинь, а Бхаладжи. Или Балажи. Индус. Родился в Париже, провёл большую часть жизни где-то на Ближнем Востоке, сын профессионального дипломата, сам дипломат. Сюзан аж светится вся, а у Джуди глаза на лоб полезли.

– Он же, наверное, брамин…

– А чёрт его знает, – пожимает плечами наша китаянка. – Вроде он упоминал что-то про то, что он из высшей касты.

– А его семья знает, что вы встречаетесь? – не отстаёт Джуди.

– Да где та семья? – смеётся Сюзан. – Мама в Индии, папа в Европе где-то, братья-сёстры по всему миру раскиданы. Я их в глаза не видела, и неизвестно, когда увижу. А что?

– Ну понимаешь, – мнётся Джуди, – брамину можно жениться только на женщине из своей касты, в крайнем случае – следующей за ней. А во внебрачные связи вступать нельзя, говядину есть нельзя и ещё очень много чего. Это же честь – быть брамином; поэтому и ответственности больше.

– Прям как евреи, – почему-то невпопад вставляет Илэйна.

– А ты разве еврейка? – удивляется Анна.

– Да в том-то и дело, что нет, муж бывший был, так его семья такое устроила…

– Вот и эти устроят, – уверенно говорит Джуди, – будь они хоть на Аляске. Достанут и начнут мозги прочищать.

Я знаю, о чём говорю.

– Понимаешь, ему уже устраивали, – на глазах грустнеет Сюзан, – ему уже нечего терять. Ему организовали брак с «правильной» женщиной, а они не ужились, развелись в прошлом году, и его теперь семья знать не хочет.

– Слушай, а ты можешь дать мне его телефон? – интересуется Джуди и тут же спохватывается, поймав на себе удивлённый взгляд Сюзан. – Да нет, я не в том смысле, просто у меня похожая ситуация, посоветоваться бы.

В комнате повисает неловкая пауза: Джуди молчит, все боятся спросить. Я решаю сварить очередную порцию кофе и ретируюсь на кухню.

Если бы вы увидели нас, пятерых, за столиком, то рассмеялись бы или удивились: даже в Америке мы представляем собой необычное зрелище. Китаянка Сюзан, русская красавица Илэйна, индианка Джуди (её настоящее индийское имя совершенно непроизносимо, я даже пытаться не буду), боливийка Анна и я, типичная такая американка намешанных западноевропейских кровей. Можно подумать, нас специально подбирали. А всё гораздо проще: наши дочки ходят в первый класс школы для одарённых детей. Там мы и перезнакомились, а я организовала эти посиделки по четвергам. Всё-таки растить одарённого ребёнка – дело непростое: хочется и опытом поделиться, и других послушать. Интересно ведь, как разные культуры подходят к проблемам воспитания, особенно если дети настолько выбиваются из общей струи. А что разные мы, так это контингент в классе такой: американцев меньше трети, остальные русские, китайцы да индусы. Чёрных нет, испаноязычных тоже. Ту же Анну сюда в младенчестве привезли, удочерили, бывший муж у неё американец. Она испанский-то знает через пень-колоду.

Честно говоря, в первые пару месяцев всё это на мне держалось. Я проявляла инициативу, всех обзванивала, обговаривала место и время и подгадывала эти посиделки к факультативным занятиям, чтобы нянек искать не надо было. Сначала было человек девять, а потом некоторые отсеялись по той или иной причине, и мы остались впятером – пять матерей-одиночек, каждая растит одну-единственную (к тому же одарённую) дочку. Это ли не совпадение?

Из кухни хорошо слышен звонкий голос Илэйны:

– А мы с моим бывшим на первом курсе института начали встречаться. Любовь с первого взгляда. Так его семья в ужас пришла! Его знакомили со всеми еврейскими девочками Москвы и Московской области; всё надеялись, что кто-то его у меня отобьёт. Им тоже нельзя на чужих жениться. Брамины.

– И чем дело кончилось? – не выдерживает Джуди.

– Ну как чем, поженились в итоге. Четыре года они его мурыжили, мы расходились пару раз, сходились, но в итоге поняли, что никто другой нам не нужен, и поженились. Они смирились вроде. Проблемы потом уже с моими родителями начались, когда мы уезжать собрались.

– Ничего не понимаю, Илэйна. – Я уже вышла из кухни с очередным подносом. – С кем проблемы, куда уезжать?

– Куда-куда, в Америку! Всё-таки Россия – какая ни есть, а Родина, мои предки там испокон веков жили, много чего пережили, но никому в голову не приходило её покидать.

И понимала я, конечно, всё про политическую систему, и что перспектив нет никаких, и что материально тут лучше, но разве это причины? Там дом, там родители и брат, там родное всё.