Единорог - Айрис Мердок

— Превосходная идея! — воскликнула Алиса, как будто это было самое обычное предложение. — Я поеду и привезу его, Эффи.

— Я поеду с тобой, — вызвался Эффингэм. — Может, придется его убеждать. В любом случае мне нужно взять кое-какие вещи и одежду. — Он не останется в этом темном доме с заточенной Ханной и приближающимся Питером.

— Тогда нам следует отправиться тотчас же, — ответила Алиса. — Дороги, наверное, скоро станут непроходимыми.

— Да, да, поезжайте. И привезите вашего отца, чего бы это ни стоило. Вот, возьмите лампу. Все в порядке, у меня есть свеча. Я не стану спускаться с вами и вернусь назад к Ханне. Но возвращайтесь скорее, как можно скорее! Я буду ждать вас, прислушиваться к шуму машины. Как можно скорее возвращайтесь. Я так боюсь…

Она открыла перед ними дверь, лампа в руке Алисы осветила пустой коридор и красные петельчатые бархатные занавески. Звук причитаний был здесь громче, постоянный и нескончаемый. Снизу плыл запах жженой бумаги.

Мэриан, вздрогнув, проснулась, и с возвращением сознания ужас немедленно сковал ее конечности. В комнате было абсолютно темно, однако она чувствовала, что кто-то стоит у кровати. Попыталась двинуться и заговорить, но возникло ощущение, будто ее держат за горло. Она тяжело вздохнула. И, съежившись, откинулась назад.

Тогда с резким звуком чиркнула спичка, и она увидела прямо над собой лицо Джеймси.

Должно быть, прошло уже много часов с тех нор, как Дэнис отправился на «лендровере» в аэропорт.

— Он приехал?

— Ш-ш-ш. Нет, никто не приехал. Еще только четыре часа.

Четыре часа. Почему Алиса и Эффингэм не вернулись с Максом? Ей не следовало их отпускать.

Мэриан спала на кушетке в передней Ханны. Она оставалась с ней до тех пор, пока Ханну не стало клонить ко сну. Ханна все еще не разговаривала, хотя поздно вечером начала что-то бормотать про себя. Слов Мэриан разобрать не смогла. Она несколько раз пыталась заставить Ханну заговорить, но безрезультатно. Уложила ее в постель и увидела, как та мгновенно уснула. Прекрасное лицо, носившее весь день печать недоумения и боли, разгладилось, опять стало юным и чистым. Может, Ханна забыла о происшедшем и никогда больше не вспомнит? Пока Мэриан сидела рядом, наблюдая за Ханной, ей пришло в голову, что, наверное, она забыла Джералда, а раньше забыла Питера, забыла, что сделала с ним. С этой мыслью всплыл образ искалеченного возвращающегося мужа… Мэриан вздрогнула, повернулась и увидела высокую фигуру в дверном проеме.

Это была Вайолет Эверкрич. Она пришла запереть комнату и сказала Мэриан, что та может остаться внутри или выйти наружу, но комната должна быть непременно заперта до утра. Мэриан не хотелось быть отделенной от Ханны запертой дверью. Но все же она решила, что ей лучше остаться снаружи. С минуты на минуту она ожидала приезда машины из Райдерса. Вышла, оставив Ханну спящей, и увидела, как Вайолет повернула ключ в замке. Удалилась. Мэриан достала одеяла, легла на кушетку в прихожей и тотчас же уснула.

— Зажги свечу. Вот она. — Спальня Ханны была за гостиной, но Мэриан опасалась разбудить ее, боялась возвращения к ней сознания и говорила тихо.

Джеймси зажег свечу и поставил на стол рядом с ней. Продолжал на нее смотреть.

Мэриан почувствовала страх перед Джеймси. Теперь она боялась всех, даже Дэниса, его продолжительного молчания и отрешенного вида — как будто он находится где-то в другом месте. Казалось, его душа отлетела от тела. Когда они сидели рядом, он взял ее за руку и гладил ее, но смотрел мимо. С Ханной он вел себя спокойно, бесшумно передвигаясь вокруг нее, и она, казалось, больше радовалась его присутствию, чем присутствию Мэриан. Но он не прикасался к Ханне. Он ходил вокруг нее, как будто зачарованный аурой, которая одновременно притягивала и отталкивала. Он смотрел сквозь нее на Ханну как на таинственную священную реликвию в ларце. Мэриан прикасалась к ней, частично потому, что это было необходимо при исполнении ее обязанностей, но частично из-за непреодолимого очарования. Плоть Ханны казалась вялой и холодной, как будто и от нее тоже медленно отлетала душа.

Дэнис долго колебался, ехать ли ему в аэропорт самому или кого-нибудь послать. Джеймси отказался ехать, а Мэриан и Вайолет не могли вести машину. Дэнис долго держал за руку Мэриан — как ребенок, с отсутствующим видом, — но не обсуждал с ней, что же ему предпринять. В конце концов он решил поехать и отправился во тьму и дождь, настолько плотный и густой, что совершенно не было видно света фар. Через минуту после того, как «лендровер» вывели из гаража, внутри стало мокро от воды, проникающей сквозь непрочный верх. Мэриан в плаще пробежала через террасу и на минуту села рядом с ним на переднее сиденье. Тусклый свет от приборной доски освещал его голову, по волосам стекали капли дождя. Они неловко обнялись, прижавшись друг к другу на узком сиденье.

— Будь осторожен. Дорога на Блэкпорт, наверное, ужасна. Может, тебе лучше поехать по внутренней дороге?

— Нет. Прибрежный путь короче. Все будет в порядке. Да благословит тебя Бог. Присматривай за ней.

Он завел мотор, и, когда она вышла, машина тронулась и тотчас же скрылась в полной тьме. За завесой дождя раздавался страшный рев, — возможно, бушевало море. Она немного подождала у крыльца, воображая, что различает огни приближающегося «хамбера», но никто не подъехал, и она пошла назад через погруженную в молчание гостиную, возвращаясь к Ханне.

— В чем дело, Джеймси? — Мэриан встала и надела жакет. Она лежала в одежде. В комнате стало очень холодно, и огонь свечи колыхался на сквозняке. Мэриан взглянула на дверь Ханны, но она была закрыта как прежде.

Он не ответил, но сел рядом с ней и, казалось, прислушался. Мэриан тоже прислушалась. В доме царила полная тишина. Снаружи раздавался шум дождя, барабанящего по крыше, журчащего по водосточным желобам, колотящего по террасе и саду. Он перерос в глубокий, непрекращающийся рев, окружил безмолвие дома, сделав его еще более напряженным. Мэриан снова села и натянула одеяло на колени. Четыре часа.

Перед ней внезапно вырос, как призрак, образ Джералда. Она не смогла за весь вчерашний день, переполненный безумной болью, как следует подумать о нем и принять близко к сердцу его смерть. Она ужасно боялась за Ханну, боялась полиции. Теперь в холодной тьме он словно встал перед ней. Она не видела, как его несли вниз, и узнала, где он лежит, когда из гостиной раздались крики его матери, а за ними последовали монотонные завывания. Она представила, как он рядом со старушкой лежит там во тьме, лишенный своей силы, и вся его власть превратилась в ничто. Она всхлипнула при этой мысли и почувствовала, как слезы покатились по щекам, слезы жалости и страха — за него, за себя… Теперь во мраке факт смерти приобрел самое большое значение. Большой, здоровый, сильный человек превратился в бесчувственный тяжелый предмет.

Мэриан почувствовала, что вот-вот разразится истерическим плачем. Она медленно, глубоко вздохнула и стиснула одеяло, ощутив его плотную пушистую ткань. Она не должна показать Джеймси своего страха. Если бы Джеймси узнал, как она напугана, он мог, подобно дикому животному при встрече с дрогнувшим человеком, натворить что-нибудь ужасное — она не знала что. В этой тьме каждый становился опасным, и Мэриан ощущала, как вокруг нее накапливалась злобная жестокость дома, готовая прорваться снова, если найдет слабое место. Она должна собрать все свое мужество и разум, иначе сама станет слабым местом и позволит обрушиться на себя этому ужасному потоку.