Капитан Магу. Триумф и падение - Вадим Полищук

– Прежнего коменданта албай Сатылмыш сместил и сейчас гарнизоном командует сам, – переводил слова пленного толмач. – В городе солдат много, вместе с башибузуками около семи тысяч. С водой проблем нет, в городе много колодцев. Большие проблемы с продовольствием, на прибытие отряда Сатылмыша никто не рассчитывал и запасов не делал, хватит их не больше чем на месяц, но рационы уже урезаны.

– Ну, столько мы ждать не готовы, – усмехнулся Алекс, – спроси, как ситуация с боеприпасами.

Выслушав вопрос, пленник бодро залопотал:

– К старым винтовкам много, очень много, а к новым Трибоди-Тартини на складах ничего нет, осталось только то, что солдаты носят в подсумках. Порох и ядра есть, но пушек мало, а обученных артиллеристов и того меньше.

– Судя по тому, как они отбивали ночной «штурм», не врет. Какая в Крешове сейчас обстановка?

С этим ответом османиец замялся, пришлось ему напомнить про отправку в Крешов, после чего он поведал интереснейшие вещи.

– После прошлого штурма в городе появилось много раненых. Вывезти их некуда, врачей и медикаментов не хватает. После вчерашней ночи их стало еще больше, все обывательские дома в городе приспособлены под лазареты. Потери очень большие. Сам он в люнете не был, но очевидцы утверждают, что он весь перепахан бомбами и почти стерт с земли. Во внутренней части люнета валяются трупы, оторванные головы и конечности. Даже кадровые солдаты отказываются идти в люнет на следующую ночь, нескольких из них казнили. Башибузуки на грани бунта.

– Насчет трупов он, конечно, преувеличивает, у страха глаза велики. Но эти слухи играют нам на руку. Может, башибузуки действительно взбунтуются. Спроси его, почему дезертировал он сам?

Перевод толмача был вполне ожидаем.

– Его рота этой ночью должна будет удерживать тот самый люнет, он не надеялся дожить до утра и решился бежать.

– Ладно, пусть живет, – махнул рукой полковник, – а мы займемся его сослуживцами. Увести!

На вторую ночь время для атаки было выбрано такое же, а вот направление полковник Барти сменил на противоположное. Между двумя и тремя часами, воспользовавшись безлунностью ночи, около тысячи себрийцев молча и без единого выстрела преодолели заснеженное поле и внезапно обрушились на головы османийцев, сидевших в окопах. С этой стороны атаки никто не ждал, а потому часовые службу несли не слишком бдительно. Атакующих обнаружили буквально в последний момент, а разрозненные, одиночные выстрелы никак не смогли сдержать их. В траншеях закипела ожесточенная рукопашная схватка.

– Ура-а!!! Бей! Алла!

Себрийцев было больше, они были полностью готовы к бою, а самое главное, верили в свою победу. Внизу, в траншеях еще вовсю дрались, когда первые храбрецы начали взбираться на вал люнета. Османийцы их встретили картечью и пулями. Дважды себрийцы пытались взять люнет и оба раза их с потерями отбрасывали обратно. Они уже собирались атаковать в третий раз, когда с ночного неба раздался протяжный, заунывный вой, от которого кровь стыла в жилах у обоих противников.

– Ложись!!!

Благо гаубицам не надо было менять позицию. Крешов – город небольшой, дальности им хватало с избытком. Проблема была в том, что позиции обеих сторон разделяло меньше двух десятков саженей. Малейшая неточность с установкой прицела и… Поэтому полковник Барти не сразу решился задействовать свой главный артиллерийский аргумент в ночном бою. И только получив известия о двух неудачных попытках штурма, отдал приказ открыть огонь. Ночь, почти полная темнота и отсутствие связи исключали возможность корректировки.

Минут десять и те и другие прижимались как можно ближе к земле молились, чтобы очередная двенадцатифунтовая бомба не взорвалась слишком близко к ним. Надо отдать должное штаб-капитан Гараеву, всего пара-тройка бомб доставила неприятности себрийцам, кровавые неприятности. Османийцам же досталось куда больше. После того, как разрывы прекратились, люди еще несколько минут не решались подняться, ожидали продолжения обстрела. Затем, поверив в его окончание, нащупали лежащее рядом оружие и кинулись продолжать прерванное артиллерийским обстрелом занятие – убивать друг друга, как можно больше и как можно более зверским способом: штыком, кинжалом, прикладом, голыми руками, упавших тут же затаптывали насмерть.

– Ура-а!!! Алла!

Крики и вопли массы народа, дерущегося на относительно небольшой площади, слились в единый вой. Все моральные барьеры рухнули, пленных здесь не брали, раненых не щадили. Долго так продолжаться не могло, слишком велико было ожесточение, долго копившееся, а сейчас выплеснутое наружу. Османийские аскеры закончились первыми. Изначально их было меньше, им больше досталось от артиллерийского обстрела, подкрепление из города к ним подойти не успело. Точнее, албай Сатылмыш не успел заставить своих нукеров идти в контратаку, ибо страх попасть под артобстрел перевешивал пока боязнь наказания за неподчинение к приказу.

– Ну, наконец-то! Один люнет за двое суток!

На самом деле, полковник Барти был вполне доволен результатом сегодняшней ночи. В обороне противника зияла огромная брешь и ни у кого не было сомнений в том, что в течение следующих суток себрийцы полностью возьмут Крешов. Тем самым окончательно очистят Южную Себрию от османийских войск. Правда, только что взятое укрепление еще предстояло удержать хотя бы до утра. До конца ночи еще было время как минимум для одной попытки отбить захваченное себрийцами обратно.

– Приказываю произвести ротацию батальона в захваченном люнете! И пусть гаубичная батарея будет готова открыть заградительный огонь по восточной окраине Крешова!

Ротацию провели быстро. Был риск, что противник начнет атаку во время смены батальонов, но обошлось. Впрочем, османийцы так и не проявили какой-либо активности до самого утра. Когда совсем рассвело, стало понятно, что попытка отбить захваченный люнет откладывается надолго. Держать свои войска в постоянном напряжении стало нецелесообразно.

– Выставьте часовых и можете отдыхать.

Как выяснилось двумя часами позже, приказ этот был опрометчивым, и последствия его сказались почти сразу. Едва прикорнувшего Алекса растолкал Драган.

– В Крешове стреляют!

Полковник не сразу сообразил, о чем идет речь. Стрельба же велась внутри города, где не было ни одного себрийского солдата. Пока себрийские командиры обсуждали, что бы это значило, пришло еще более тревожное известие.

– Османийцы прорываются из города!

Для прорыва противник выбрал самое неожиданное, а потому наименее защищенное направление. Вдобавок ему удалось добиться внезапности. Третьим слагаемым успеха стала массовость двинувшихся на прорыв османийцев. Прибывшему к месту боя Алексу открывшаяся картина напомнила Коварну, только здесь все происходило днем и в куда меньшем масштабе.

Это была уже не армия – толпа. Одетая в шинели с погонами, вооруженная, но подчиненная уже не своим офицерам, а одному-единственному желанию – выжить. И ради исполнения этого желания она готова была пойти на смерть. И пошла. Дерзко, неожиданно, бесстрашно, а потому успешно. Быстро, невзирая на потери, османийцы преодолели открытое пространство и всей массой навалились на единственный, растянутый по фронту, активных наступательных действий на этом участке не планировалось, батальон княжества Ясновского. Княжеские вояки удара не выдержали, начали разбегаться, открывая османийцам путь к спасению. Дело даже не дошло до штыков.