Мой прекрасный враг - Ники Сью

нецензурные возмущения, по огромному помещению разлетелся громкий, отчетливый свист. Я оглянулась, замечая, как народ расступается, и с той стороны актового зала, который у нас называли сокращенно БАЗ, шел уверенной львиной походкой Волков. Он буквально за минуту сократил расстояние до нарушителей, решивших устроить скандал прямо у дверей. И именно Кирилл их разогнал – просто вырос между двумя парнями, которые, к слову, были и шире его в плечах, и выше на две головы. Однако он не побоялся их гнева, словно бессмертный воин, ступивший на арену гладиаторов.

Нарушители, конечно, возмущались, но в целом уже через минуту толпа смогла начать покидать шумный БАЗ.

– Молодец, Волков, отдаю должное, – вдруг сказала Тоня, ее губы игриво растянулись в улыбке, а ресницы чуть опустились, словно подруга смутилась собственных слов.

– Ну да. Хотя, если бы тут был Макс, дело бы закончилось не начавшись, – подметила я, вспоминая, как перед Ледовским многие в страхе опускали головы.

– Айс и Волков с разных планет. Но сегодня этот дамский угодник молодец, ничего не скажу.

– А может он молодец каждый день? – хихикнула Оля, ущипнув Тоньку за руку. Та в ответ пискнула.

– Только не говори, что он тебе нравится.

– Не скажу, – ответила Тихонова. – Ведь он тебе нравится. И у вас явно это взаимно.

– Ч-что? – вспыхнула Миронова, ее щечки покрылись алым цветом, будто их припекло солнышко.

– О! Оксана! Пошли, девочки, – технично сменила тему Оля. Я же тихо прыснула. Интересно, когда Тонька признается, что Волков ей реально нравится и что ее останавливает?!

Мы вышли в коридор, где до сих пор толпились студенты, создавая какую-то безумную пробку и духоту. Хотелось скорее оказаться на воздухе или хотя бы открыть окно. Напротив подоконника стояла Оксана в моей одежде. Она держала в руках пластиковую бутылку, в которой уже не было наполовину воды. Заприметив нас, президент кивнула, растерянно поглядывая по сторонам.

Подойдя ближе, мы вместе двинулись к ближайшему туалету, где тоже не обошлось без очереди. Все-таки подобные массовые скопления всегда создают проблемы, люди слишком медленно расходятся.

Выждав молчаливо около десяти минут, когда незнакомые девчонки закончат дела с макияжем и болтовней, я прикрыла дверь, закрывая ее на щеколду. Пока мы меняли одежду, в туалет несколько раз пытались войти, а кое-кто даже нагло дергал ручку и стучал кулаком, требуя открыть.

– Надо скорее выбираться отсюда, пока дверь окончательно не снесли, – недовольно пробурчала Тоня. Я поправила волосы и застегнула последнюю пуговицу на рубашке. Теперь, действительно, можно было следовать к выходу.

– Постой, – Оксана окликнула меня, когда я планировала открыть щеколду. Оглянувшись, я снова заметила, как Молчанова сжимает в руках бутылку, щелкая верхней частью пластика снова и снова. Казалось, в эту минуту президент нервничала.

– Хочешь сказать «спасибо»? – я тепло улыбнулась, не сводя глаз с бутылки. Разве был повод нервничать? Все уже закончилось, теперь красное пятно на ее платье не станет пятном на репутации.

– Не совсем, – она завела руки за спину и подняла голову, однако во взгляде пропала былая уверенность. На сцене Молчанова выглядела иначе, там она будто говорила каждому, что знает себе цену и не позволит нарушить ее планы. Однако сейчас, в этой маленькой мрачной комнатке туалета, президент напоминала мне ребенка, который боялся признаться в содеянной пакости.

– Интригуешь.

– Давайте быстрее, – поторопила Оля. – Там еще полно желающих решить проблему с нуждой и зеркалом.

– Я хотела спросить.

– Прямо здесь?

– Почему ты, несмотря ни на что, решила мне помочь? – выдала Оксана, вводя меня в тупик размышлений.

– О чем ты? Ты не сделала ничего такого, чтобы позволить лицу нашего университета выйти в испорченном наряде на сцену.

– Издеваешься?

– Нет, – я непонимающе пожала плечами.

– Давайте, может, обсудите это в коридоре? – напирала Тоня. В дверь вновь постучали.

– Ты совсем не злишься из-за того видео? – Молчанова выгнула бровь, впиваясь в меня прожигающим взглядом. В груди вспыхнуло, словно туда закинули углей.

– Не может быть, – прошептала я.

Оксана опустила руки, затем кинула бутылку в урну. Она больше не смотрела на меня, но я слышала, как громко вдыхает и выдыхает президент. То видео. Эта фраза полоснула ножом по слуху, возвращая меня в минувшую зиму, в тот день, когда каждый второй на факультете, и не только, едва ли не тыкал пальцем. Неужели… моим врагом была эта девушка?

Я оступилась, упираясь спиной в дверь. Руки повисли, подобно безжизненным лианам, вдоль тела. В маленькой комнатушке два на два было слишком тихо. Настолько, что шаги в коридоре разносились молотом по перепонкам. Я сглотнула, теряясь от неожиданной новости, что ударила обухом по голове.

– Макс тебе ничего не сказал? – Оксана вновь взглянула на меня, на ее лице промелькнуло подобие улыбки. Но в ней не отражалось ни капли радости, а от былой уверенности в собственном превосходстве окончательно не осталось и следа.

Я не знала, что ответить. Хотя тот инцидент давно отпустила, забыла о нем. Мою жизнь заняла любовь, рядом появился защитник, готовый встать против всех, заслонив собой меня от любых бурь. Но тот факт, что человек, устроивший травлю, стоял сейчас передо мной, выбил немного почву из – под ног. Я сделала глубокий вздох, позволяя легким наполниться кислородом.

– Имя врага, – глухо отозвалась я, сжав руки в кулачки и сделав шаг навстречу Оксане. – Ничего бы не изменило. Я не знаю, почему Максим скрыл от меня, что этим человеком была ты. Но! – я сделала еще один шаг, возвращая силы, что успели на мгновение покинуть. – Это так странно…

– Что? Что именно странно?

– Ну ты и дрянь, – сорвалась Тоня, я жестом показала, чтобы подруга помолчала.

– Тот парень, если это все из-за него, то ты просто дура. Мне даже жаль тебя.

– Что? – взгляд Молчановой наполнился ядом, ее губы задрожали.

– Мне он никогда не нравился и был не нужен. И чтоб ты знала, – я сделала еще один шаг, теперь между нами с Оксаной почти не было расстояния. И плевать, если сейчас она захочет впиться ногтями мне в волосы. Я не промолчу. – Тогда он подкатил ко мне, сказал, что у него нет подруги. Выгораживать придурка, которому наплевать на тебя… – я театрально закатила глаза. – Это такая глупость. А теперь можешь ударить меня, если тебе реально полегчает от этого.

Оксана продолжала молчать. Я же понимала, как давно мне хотелось выговориться. Однако сейчас, стоя напротив этой красивой девушки, все грубые слова потеряли всякий смысл. Мне вдруг стало ее, действительно, жаль.

– Ты ведь красивая, – сказала со вздохом я. Затем положила руки на плечи Оксане и резко повернула ее лицом