Шантаж - Джон Гришэм

Эти выводы немного успокоили Хэтли Бича, и, перечитавполученное письмо еще раз, он протянул его Финну Ярберу, который как раз в этовремя был занят сочинением очередного опуса от вымышленного юноши Перси. Онисидели друг против друга в дальнем углу библиотеки, а между ними находиласьогромная куча пока не разобранных бумаг и недавно полученной почты. Чуть дальшеот них расположился судья Спайсер, в чьи обязанности входило следить запосетителями библиотеки и выполнять их просьбы.

– Кто такой этот Кониерс? – нахмурился Финн Ярбер.

Бич взял со стола папку с информацией на каждогокорреспондента, открыл ее и вынул лист бумаги.

– Я сам толком не знаю, – откровенно признался он. – Живетон в Вашингтоне, округ Колумбия, и, несомненно, пользуется вымышленным именем.Все его письма отправлены через специальную почтовую службу. Кстати, это еготретье письмо.

Порывшись в папке, Бич отыскал два предыдущих письма и решилознакомить коллегу с их содержанием.

– «Дорогой Рикки, – начал читать он письмо, датированноеодиннадцатым декабря. – Привет. Меня зовут Эл Кониерс. Мне чуть большепятидесяти. Я обожаю джаз, старые черно-белые кинофильмы в стиле вестерн,Хэмфри Богарта и очень люблю читать мемуарную литературу. Не курю и не люблюлюдей, которые гробят здоровье этой гадостью. В свободное от работы время частопосещаю китайские рестораны, где могу выпить немного прекрасного вина с хорошимдругом. Вот пока и все. Сообщи мне о себе. Эл Кониерс».

Письмо было отпечатано на пишущей машинке на листе простойбелой бумаги, как и большинство писем, которые приходили к ним от новыхклиентов. В каждом из таких посланий между строк можно было уловить страх переднеизвестностью.

Авторы опасались, что их пристрастия станут известны родными близким, что их вычислят, обманут. А Эл Кониерс даже побоялся подписать своеписьмо от руки.

Ответ Рикки был довольно стандартным и на первый взгляд тоженапоминал письмо осторожного человека, опасающегося оказаться жертвой обмана.Хэтли Бич корпел над ним несколько дней, стараясь создать образ ранимого,удрученного своими неудачами молодого человека, остро нуждающегося впокровительстве и поддержке более опытного и искушенного человека. Он такжеупомянул, что Рикки двадцать восемь лет, что он рос в неблагополучной беднойсемье, рано связался с уличными подростками и в конце концов оказался вреабилитационном наркологическом центре, куда его отправил дядя.

А потом он, как правило, засыпал своего нового друга массойсамых разнообразных вопросов: где ты работаешь? чем занимаешься? какая у тебясемья? любишь ли ты путешествовать?

Все эти вопросы выглядели естественно, так как сам он ужесообщил о себе все, что мог. Подобную чушь Хэтли Бич сочинял и переписывал ужепочти пять месяцев. Только сейчас он понял, что лучше было бы ксерокопироватьодин-единственный текст, а потом лишь слегка изменять его в зависимости отситуации и личности клиента. Однако его преследовала мысль, что бездушноекопирование одного текста может сыграть с ним плохую шутку. Ведь каждое письмодолжно быть как можно более искренним, открытым, располагающим к доверию, акопия умерщвляет живой дух автора, неизбежно превращая письмо в канцелярскуюотписку.

Вскоре он отправил Элу Кониерсу ту самую фотографию, которуювысылал всем остальным клиентам. Это была своего рода приманка, и почти все онирано или поздно попадались на нее. Через три недели, то есть 9 января, Треворпринес второе письмо от Эла Кониерса. Как и первое, оно было безупречным –осторожным, пропитанным страхом перед возможным разоблачением. Казалось, дажепечаталось оно в резиновых перчатках, чтобы не оставить следов.

«Дорогой Рикки, – говорилось в нем. – Я с удовольствиемпрочитал твое письмо и поначалу даже пожалел тебя. Но потом подумал, что тынеплохо прижился в реабилитационном центре и прекрасно понимаешь, что тебя ждетв будущем.

Знаешь, у меня никогда не было никаких проблем с наркотикамиили алкоголем, и я просто не способен сейчас понять тебя. Но из твоих слов японял, что ты сейчас пользуешься лучшим медицинским обслуживанием, котороетолько можно купить за деньги, так что не стоит обижаться на дядю. Советуюподумать о том, где бы ты был сейчас, если бы не его помощь. Ты задаешь многовопросов о моей личной жизни. Я прекрасно понимаю твое любопытство, но сейчасеще не вполне готов обсуждать все это с малознакомым человеком. Тем не менеемогу сообщить, что был женат почти тридцать лет, но последние годы живу один вокруге Колумбия и работаю на федеральное правительство. Мои профессиональныеобязанности относятся к разряду очень важных и неплохо оплачиваемых. Крометого, у меня совсем немного друзей и я не стремлюсь любой ценой увеличить ихчисло. Что же до путешествий, то я предпочитаю азиатские страны и без ума отТокио.

Часто думаю о тебе и буду ждать ответа.

Эл Кониерс».

Поверх напечатанного имени автор письма написал чернойручкой «Эл». Это письмо разочаровало собратьев по трем причинам. Во-первых,оказалось, что их клиент холост, что серьезно осложняло процесс изъятия у негоденег. Наличие жены и детей ставило потенциального клиента практически вбезвыходное положение и заставляло принимать любые условия, а холостяк могпренебречь требованиями шантажистов.

Во-вторых, этот Эл Кониерс, если верить его словам, работалв каком-то правительственном ведомстве, а это означало, что у него не слишкоммного денег.

И наконец, в-третьих, по всему было видно, что Эл не склоненоткровенничать и чересчур осторожен. В отличие от Квинса и Кертиса Эл оставалсязагадкой и явно не желал говорить о себе больше того, что сам считал нужным. Ас таким человеком очень трудно работать. Выуживание у потенциальных клиентовполезной информации чем-то напоминало удаление зубов – неприятно, но и без этогонельзя. Письма Квинса и Кертиса были полны сентиментальной глупости,безграничной чувственности и неудовлетворенной страсти, а Эл ограничивалсясухими фразами и не демонстрировал страстного желания как можно скореевстретиться с новым другом. Словом, Эл был сдержан, скуп на эмоции и ужаснотосклив. Создавалось впечатление, что он и сам еще толком не знает, чего хочетот Рикки.

Именно поэтому Рикки решил значительно повысить ставки вигре и в следующем письме невзначай сообщил, что будет выпущен на свободу черезнесколько месяцев. Кроме того, он добавил, что является выходцем из Балтимора ичто хочет непременно вернуться в родной город. Какое удивительное совпадение!Кроме того, он упомянул, что потерял всех старых друзей и, вероятно, емупонадобится помощь в устройстве на работу. Его богатый дядюшка, дескать,решительно отказывается помогать ему после прохождения курса лечения, а прежниедрузья были бы слишком опасны, так как до сих пор не завязали с наркотиками.