В Обители Крыльев - Мари Бреннан

Той ночью, сидя у входа в палатку и глядя на звезды, я вспоминала другую ночь – ночь накануне штурма седловины. Вот мы с Сухайлом и Томом сидим у костра за разговором о биологии неизвестных науке драконов… При мысли о том, что кто-то из них мертв – а то и оба, – так защемило сердце, что на миг я всерьез решила, будто это сердечный приступ. Подобные вещи – не редкость после перенапряжения сил на больших высотах. Но нет, в моем случае то был всего лишь страх, а излечить его могло только возвращение к людям. Там, твердо сказала я самой себе, я непременно найду обоих живыми и в добром здравии, и иных перспектив не приму.

Ну, а чтобы найти их, нужно самой пережить и преодолеть все, что ждет впереди.

* * *

Рассвет по эту сторону гор был холоден и сер, однако сверкавшая, как факел, Аншаккар освещала нам путь. Несмотря на яростный ветер, обещавший значительно осложнить переправу через седловину, мы, дабы ранние сумерки не застали нас, замерзших и усталых, на спуске, вышли в путь рано.

Я несказанно благодарна сестрам, работавшим сообща не хуже связки опытных скалолазов. Раздражительность или не раздражительность, а гармония их взаимодействия казалась чем-то сверхъестественным: друг друга они понимали в буквальном смысле без слов. Конечно, до мастерства людей, штурмующих склоны и пики гор всего мира, им было далеко, однако благодаря структуре драконианского общества, почитающего родство сестер-одногодок превыше любого другого, взаимопонимание внутри подобных групп может достигать удивительных высот (конечно же, в идеальном случае: не стану утверждать, будто всякой группе сестер удается развить и поддерживать столь задушевные отношения). Да, мне, не знавшей сестер столь коротко, в этой гармонии места не нашлось, однако и я получила от нее немалую выгоду, и к тому времени, как мы приблизились к седловине, возросшая уверенность в успехе словно бы вдохнула в натруженные ноги новые силы. Солнце поднялось так высоко, что осветило и наш склон, и, дабы уменьшить риск снова попасть под лавину, мы двинулись вдоль небольшого скального выступа на границе снежного склона, по коему я многие месяцы назад брела вниз.

Вдруг сильная рука Зам взметнулась в воздух, рванула меня вбок и прижала к земле.

Нет, Зам не желала мне зла. То был инстинкт драконианки, долгое время охранявшей границы родных земель: заметив движение впереди, она поспешила укрыться и укрыть от чужих глаз остальных.

До этой минуты я беззаботно полагала, что риск засады остался позади, в Имсали. Но если кому-либо нужно было расправиться с нами тихо, не поднимая шума… где лучше всего напасть, как не здесь, на краю Обители, вдали от посторонних глаз?

Мои темные очки давным-давно пропали, исчезли во время лавины вместе с запасным альпенштоком, но, дабы уберечь зрение от ослепительного сияния снегов, я догадалась смастерить нечто наподобие маски с узкой прорезью для глаз и теперь, чтобы лучше видеть, сдвинула ее на лоб.

Движение наверху, на седловине, близ склона Че-джа… Фигура… нет, две фигуры, расхаживающие вдоль границы снегов взад-вперед! Помнится, на миг я замерла, скованная леденящим ужасом, но хладнокровный расчет тут же взял свое: устроившие засаду определенно не хотели бы быть замеченными прежде, чем нанесут удар.

А если сравнить их рост с окружающей местностью…

Остановить меня Зам не успела. Забыв всякую осторожность, я вскочила и с громким криком рванулась вперед, к седловине. Ветер рвал слова с губ и уносил прочь. Я то и дело теряла фигуры людей из виду: чтоб не сорваться вниз и не разбиться насмерть, нужно было смотреть, за что ухватиться и во что упереться ногой, а попытавшись срезать путь по сугробам, я увязла бы в снегу, как в трясине. Однако я поднимала взгляд при всякой возможности и вскоре увидела, что один из двоих скользит вниз, мне навстречу, также забыв всякую осторожность: камни, сыпавшиеся из-под его ног, вполне могли увлечь за собой новую лавину – причем прямо на нас.

Но горы – даже моя капризная союзница Гьяп-це – хранили покой. Остановив скольжение, спускавшийся навстречу замер на месте, словно разом лишился всех сил. Преодолеть остаток разделявшего нас расстояния выпало мне, и я заковыляла наверх с его именем на губах. Пусть человек впереди был так закутан в меха, что утверждение, будто я узнала его, может показаться гордыней чистой воды, однако это было сущей правдой. Этого человека я узнала бы где угодно.

– Сухайл…

Сухайл дрожащими пальцами поднял на лоб темные очки-консервы. Лицо под ними оказалось столь же обветренным, как и мое, глаза – полны слез недоверия. Ветер унес его слова прочь, но я сумела прочесть их и по движениям губ:

– Хвала Господу…

Ничто иное в моей жизни еще не казалось мне столь дивным чудом! Я рухнула на колени рядом с ним, и когда к нам, дабы стать свидетелем нашего воссоединения, с куда большей осторожностью спустился Фу, мы еще не успели разжать объятий.

* * *

То, о чем я поведаю далее, складывалась по кусочкам, поскольку ни одному из нас никак не удавалось связать фразу более чем наполовину.

Хоть вся моя карьера и зиждется на фундаменте аккуратности в наблюдениях, в этот момент я не могла поверить собственным глазам. Как эти двое могли здесь оказаться? Вернуться сюда из-за границы так рано по весне они попросту не успевали: я добралась сюда в этот день только потому, что отправная точка была совсем рядом. Позволь я себе возмечтать о возвращении спутников – ждала бы их как минимум месяцем позже.

Ответ, конечно же, состоял в том, что и их отправная точка находилась неподалеку. Сухайл и Фу провели зиму в Лам-це Ронг, но не из-за снегов, как я, а потому, что отказались уходить.

На то, что мне удалось выжить, они не рассчитывали, однако Сухайл, не желавший и слышать о том, чтобы бросить мое тело в горах, решил дождаться весны, прочесать путь лавины, отыскать мои останки и похоронить их как подобает. Вопрос, на его взгляд, состоял лишь в том, кто останется с ним, а кто отправится сообщить ширландским военным о моей гибели и результатах экспедиции.

Все мои спутники остались живы. Узнав об этом, я, подобно Сухайлу, на время лишилась сил и не смогла бы подняться на ноги даже ради всего железа в мире. В отличие от меня, им посчастливилось не попасть под основную массу лавины, после чего они, не считаясь с риском для жизни, отправились искать меня, однако поиски ровным счетом ни к чему не привели. Только уверенность в том, что, оставшись на седловине, все четверо погибнут, и вынудила их спуститься вниз – и то троим остальным пришлось тащить Сухайла силой. Когда же снежная буря закончилась, надежд найти меня живой не оставалось (действительно, если бы не спасительницы-драконианки, к тому времени я давно была бы мертва). Со скорбью в сердце вернулись они в Лам-це Ронг и решили, что Чендлей с Томом отправятся к военным, а Сухайл с Фу останутся в деревне до весны.

Отчего они разделились именно так? Спрашивать об этом немедля я не стала, однако не на шутку удивилась. Конечно, долг призывал Чендлея на восток, а Сухайл, как я уже говорила, настаивал на том, чтобы дождаться весны. Отправлять Чендлея в обратный путь в одиночку было бы слишком рискованно, и посему ему был нужен напарник. Но отчего же с ним пошел Том, а не Фу?