Первая оборона Севастополя 1854–1855 гг. "Русская Троя" - Николай Дубровин

В Севастополе благовестили к заутрене…

Из неприятельских траншей вышла густая цепь стрелков, охватившая пространство на 4 версты и поддерживаемая сильными колоннами, она двинулась на штурм всей левой половины оборонительной линии, впереди цепи шли охотники с лестницами. Французы штурмовали 2-й бастион и Малахов курган с прилежащими к ним батареями, англичане атаковали 3-й бастион.

Завидя штурмующих, прикрытие батарей в один миг вскочило на валы укреплений и, выросши на нем грозной сплошной стеной, открыло самый частый огонь по наступавшим. Картечь, как горох, запрыгала по полю, по которому наступали французы и англичане. Малахов курган опоясался пламенной лентой, огненная река лилась по всей левой половине оборонительной линии, наш ружейный огонь усиливался ежеминутно, не прерываясь ни на мгновение.

На всем протяжении неприятельских траншей впереди Малахова кургана быстро двигалась густая черневшая лавина неприятельских колонн. Офицеры с саблями наголо шли впереди и указывали на наши батареи – цель их настоящего движения, а с батарей молча и без крика «Ура!» отважные бойцы Севастополя сыпали пули за пулями. Французы приближались… Наступала торжественная минута… Страшно было за Севастополь, страшно за его защитников. Все, кто только не принимал непосредственного участия в отражении штурма, с лихорадочным вниманием следили за сходившимися врагами. Старый и малый, больной и здоровый, военный и мирный торговец – все с нетерпением ожидали развязки.

– Помоги вам Господи! – слышали повсюду солдаты, спешившие на бастионы.

Сколько земных поклонов, сколько чистых молитв произнесено было в эти роковые минуты. Оставшиеся на судах матросы усыпали палубы и с замиранием сердца смотрели на двигавшиеся колонны неприятеля, многие из них крестились. Вот один из матросов бросился на колени перед образом Спасителя, стоявшим в походной церкви. Он горячо молился, читая вслух: «Достойно и праведно есть поклонятися Отцу и Сыну и Святому Духу». Все проходившие следовали примеру чистого сына отчизны, и долго потом свидетели пламенной молитвы не могли забыть ни ощущений, испытанных во время штурма, ни впечатления, произведенного на них матросом, горячо молившимся за все и за всех…

Французы одновременно атаковали Малахов курган и 2-й бастион. Колонны их, шедшие против 2-го бастиона, могли подойти не ближе 50 шагов.

Батальонный и картечный огонь расстроил неприятельские колонны. Французы смешались; потоптавшись на месте, они как будто взволновались на мгновение и потом вдруг отхлынули, торопясь укрыться в каменоломне. Оправившись и устроившись там, они снова двинулись вперед. Губителен был наш батальный огонь, ужасно действие картечи и града пуль, посланных из пушки взамен картечи. Несмотря на жестокий огонь, французы на этот раз смело шли в атаку, они прошли волчьи ямы[25], добрались до рва и стали взбираться на вал, но здесь были встречены штыками батальонов Суздальского, Селенгинского и Якутского полков. Первый взобравшийся на вал молодой офицер был пробит двумя пулями в грудь и поднят на штыки; другой, окруженный со всех сторон, бросил свою саблю и взят в плен; несколько солдат заколото штыками, другие сброшены в ров, остальные отхлынули и, залегши в ямах, осыпали пулями вскочивших на вал наших солдат.

– Камнями их, ребята! – крикнул майор Якутского полка Степанов, и град камней полетел на головы залегшего неприятеля.

Не выдержали французы; побросав лестницы, они в беспорядке отступили в свои траншеи, оставив на месте боя целые сотни товарищей убитыми или ранеными. «Вопли попавших в волчьи ямы, стоны умирающих, проклятия раненых, крик и ругательства сражающихся, оглушительный треск, гром и вой выстрелов, лопающихся снарядов, батального огня, свист пуль, стук оружия – все смешалось в один ужасный, невыразимый рев, называемый шумом битвы, в котором слышался, однако, и исполнялся командный крик начальника, сигнальная труба, дробь барабана!..»

После первых неудач французы два раза пытались штурмовать 2-й бастион, но, не пройдя и половины расстояния, возвращались обратно в свои траншеи. Полки их, двинувшиеся на приступ Малахова кургана, действовали несколько удачнее, хотя в конце концов и потерпели поражение. Французы шли на Малахов двумя колоннами: одна направилась на сам курган, а другая правее, на прилегавшую к кургану батарею Жерве. Левая колонна не дошла до кургана 100 шагов и принуждена была вернуться назад в свои траншеи.

– Теперь я совершенно спокоен, – говорил начальник Малахова кургана капитан 1 ранга Керн генералу Юферову, – неприятель ничего уже не сделает нам, хотя бы он бросался еще несколько раз, что, вероятно, и исполнит.

Действительно, французы покушались было вторично броситься на приступ, но были отражены с огромной потерей. Картечный огонь полевых орудий, поставленных на курган, наносил жестокое поражение неприятелю, усыпавшему всю отлогость кургана своими телами.

Между тем колонна, направленная на батарею Жерве, несмотря на учащенный ружейный огонь, ворвалась в укрепление. Небольшая насыпь батареи, не имевшая перед собой в некоторых местах даже и рва, не могла представить серьезного сопротивления атакующим. Зуавы вскочили на вал и, тесня наших, стали проникать внутрь батареи. Находившиеся на батарее 300 человек Полтавского полка не в состоянии были удержать напора столь многочисленного неприятеля. Они стали отступать, присоединив к себе и прислугу, стоявшую у орудий. Французы, увлеченные успехом, бросились преследовать отступавших и ворвались на Корабельную сторону. Это было тогда, когда штурм на всех прочих пунктах оборонительной линии был отбит.

Оставим на время эту колонну храбрых и скажем несколько слов об атаке, произведенной англичанами на 3-й бастион.

Англичане вышли из своих траншей одновременно с французами. Впереди всех двигались стрелки, за ними шли команды с лестницами, фашинами и мешками, наполненными шерстью. Вдали виднелись приближавшиеся колонны, расположенные в две линии.

С первым движением неприятеля начальник 3-го отделения оборонительной линии контр-адмирал Панфилов приказал открыть огонь картечью и ружейными залпами Брянского полка, расставленного за валом бастиона.

Расстояние от траншей до бастиона, которое приходилось пройти англичанам, было довольно значительно (около 100 саженей), а потому нелегко было пройти его под таким губительным огнем. Несмотря на то, густая цепь атакующих сначала шла довольно смело, но потом среди наступавших стало заметно некоторое колебание. Передовые ряды начали останавливаться; некоторые, бросив лестницы и фашины, подались назад, другие легли на землю за разными закрытиями, но потом, устроившись, вторично бросились в атаку и могли дойти только до засек, расположенных перед бастионом и образовавших выпуклую дугу перед исходящим углом укрепления. Дальше засек никто из англичан не проникал. Картечный и ружейный огонь повалил передние ряды их, остальные смешались. Одна часть легла на землю и, прикрываясь засеками, открыла стрельбу по амбразурам, другая стала разбирать засеки. Частый огонь с бастиона делал работу эту невозможной, и англичане, видя, что не в силах разобрать противопоставленных им преград, поспешно отступили в свои траншеи. Оттуда вышла новая колонна, которая точно так же, дойдя до засек, принуждена была возвратиться с большими потерями.