Колдовской сезон - Айла Дейд

беспочвенным. – На мгновение пламя в камине погасло, окутав лицо моего деда тенью. Когда он заговорил, его голос звучал мрачно. – Когда-нибудь боги заставят Высших искупить свою вину за охоту на мою дочь.

– Значит, маме пришлось бежать безо всякой на то причины?

Натаниэль кивнул.

– Это правда, что у нее были разногласия с Высшими. Это ни для кого не было секретом. Сифра объявила вне закона жестокие действия дворца. Она выступала за демократию азлатов, справедливость и взаимопонимание. Шотландский полк планировал изгнать ее и натравил на Сифру своих прихвостней. Наших Верховных.

– Что значит изгнать?

– Исключение из народа Света и лишение способностей, – сказал он. – Но твоя мать была могущественной азлаткой. Она не стала бы безосновательно подчиняться чьей-либо воле.

Некоторое время Натаниэль молчал. Он словно погрузился в давно минувшие времена, а я не говорила ни слова, потому что не хотела лишать его этого мгновения.

В какой-то момент мой дедушка глубоко вздохнул и сделал еще один глоток чая.

– Верховных возмутили ее мятежи. Они боялись революции. В тот момент многие встали на сторону моей дочери. – Он мрачно сдвинул белые брови. – До тех пор, пока Верховные не распространили слухи о том, что Сифра украла Безграничную силу и нарушила главнейшее правило. Внезапно ситуация изменилась. Ее друзья, ее собственный народ – почти все, с кем она выросла, повернулись против нее. И, прежде чем дворец успел провести публичную казнь, Сифра сбежала.

Несмотря на то что я сидела у огня, по моим рукам поползли мурашки.

– Почему ее так и не смогли найти?

– Я не знаю.

– Как думаешь, возможно ли, что она действительно обрела Безграничную силу?

– Исключено. – Мой дедушка покачал головой. – Никто и никогда не сможет отследить артефакт. Даже мысль об этом нелепа.

Но слова Натаниэля не соответствовали выражению его лица.

Что-то в нем казалось странным.

Хелена

Можно было по пальцам пересчитать, сколько раз Тираэль появлялся на семинаре за последние несколько недель. Время от времени он приходил в библиотеку – всегда незадолго до того, как мне нужно было идти на следующую лекцию. Затем Тираэль толкал через стол несколько страниц, на которых я узнавала его размашистый, почти каллиграфический почерк. Каждый раз он использовал свои лазурные чернила, чтобы исследовать методы Марии Стюарт, и, к моему удивлению, анализы Тираэля оставались объективно обоснованными. Он дистанцировался от своих первоначальных предубеждений в отношении королевы и начал подвергать сомнению общество.

За последние несколько недель наше единственное общение состояло в том, что я позволяла ему оскорбить меня, чтобы пробудить свою главную силу. Чего до сих пор не произошло. Тренировки были утомительными и изнуряли меня, потому что мы всегда работали до глубокой ночи. На самом деле это не было частью плана. Тираэль должен был принимать участие в охоте, а я быть дома в семь. Но его, похоже, это не волновало, и Натаниэль отказался от попыток держать меня подальше от азлатов.

Несмотря на многочисленные тренировки, я так и не смогла приблизиться к своей силе, но, по крайней мере, теперь я знала, как найти связь со стихией. Сегодня я ждала Тираэля с ощущением покалывания в области живота. Мне хотелось показать ему, чего я добилась. Произвести на него впечатление. Заметить гордость в его глазах, когда я покажу ему свое маленькое пламя.

Библиотека колледжа Тихого Ручья казалась вымершей. Я была единственной, кто сидел за одним из круглых столов, низко склонив голову над стопкой толстых книг. Наше эссе дошло до финальной стадии. Чтобы сдать его в понедельник, мне еще нужно было написать резюме. Я исследовала жизнь Марии Стюарт, будучи в мешковатом платье с длинными рукавами-фонариками и вышитыми подсолнухами, пока в бальном зале замка отмечался ежегодный день основания колледжа.

Я быстро оглянулась через плечо, убедилась, что рядом никого не было, и зажгла небольшое пламя. Я прижала его к своему телу, согреваясь, пока другой рукой притягивала книгу и читала следующий абзац. Но что-то заставило меня остановиться. Я прочитала абзац еще два раза, пока не осознала, что это было.

В 1570 году Елизавета после продолжительных переговоров подчинилась воле Карла IX Французского о повторном назначении Марии на шотландский престол. Это отнюдь не было легкомысленным решением для королевы Англии, что проявилось в ее настойчивости при подписании Эдинбургского договора. Несмотря на восемнадцать прошедших в жестоком плену лет, Мария не желала сдаваться. Последовали дальнейшие переговоры, но с каждым из них усиливалось нежелание Марии ратифицировать документ.

Найденные записи в дневнике свидетельствуют о большом влиянии неизвестного человека, с которым Мария поддерживала тесную связь. Ходили слухи о личности человека, который манипулировал ее судьбой таким образом, что сама Мария оказалась более склонна к казни, чем к подписанию Эдинбургских договоров. Более поздние источники утверждают, что ее таинственным доверенным лицом был не кто иной, как майор Томас Вейр. Судя по более поздней дате рождения Вейра, это кажется необоснованным, что, впрочем, не лишает тезис его интересного эффекта.

Майор Томас Вейр. Как раз вчера вечером я наткнулась на это имя, когда читала историю мамы в Библии азлатов. Ходили слухи, что он являлся могущественным посланником богов, призванным отобрать у моей матери Безграничную силу и убить ее. Я нахмурилась.

– У меня что, глюки?

От испуга я вздрогнула. Тираэль стоял в центральном проходе и разглядывал меня. Он был одет в идеально сидящий на нем черный костюм. Фонари окутывали его слабым сиянием. Я заметила глубокий порез под его челюстью. Круги под глазами Тираэля тоже стали больше. И все же он выглядел соблазнительно. Ти сильно напомнил мне Томаса Шелби из «Острых козырьков». Неудивительно, что женщины обожали его.

– Огонь, значит?

Я улыбнулась. Глаза Тираэля загорелись. Его реакция заставила что-то шевельнуться во мне. То были бабочки, которые расправляли крылья в первых лучах весеннего солнца, украшая небо яркими красками.

– Я поняла, как это делается, – ответила я. – И это совсем не сложно!

– А я никогда не говорил, что это сложно. – Он усмехнулся. – Только ты вела себя так, как будто принесла себя в жертву.

– Ты такой драматичный. – Мой взгляд упал на нежное пламя в моей руке. – Но оно слишком маленькое.

– Как и ты.

Я сверкнула на Тираэля глазами. Его ухмылка стала шире.

– Эй, я ведь не говорил, что это плохо, верно?

– Но контекст говорит об обратном.

– Контекст может многое сказать, если захотеть. Я же, в свою очередь, подозреваю, что он отражает только то, что связано с твоими собственными заботами.

Я играла с пламенем в своей руке.

– Наверное, ты прав.

Его слова