Фрейд - Петр Люкимсон

Наконец, в том же январе 1900 года в берлинском еженедельнике «Народ» появилась рецензия поэта Дж. Дж. Давида, которую сам Фрейд назвал «доброжелательной и проницательной, хотя и несколько многословной». Давид, как и положено поэту, обратил внимание на огромный заложенный в книге литературный материал и высоко оценил многие толкования Фрейда и особенно его размышления «о темных тенях ранней сексуальности между родителями и детьми». Таким образом, Дж. Дж. Давид стал вслед за фон Бергером одним из первых, кто осознал, какие возможности таят идеи Фрейда для культурологии вообще и литературоведения в частности; какой мощный стимул к творчеству может придать художнику самоанализ в духе Фрейда.

Другое дело, что книга не принесла Фрейду той желанной оглушительной славы, на которую он, видимо, рассчитывал. Отзвуки этой надежды явно слышатся в словах письма Флиссу: «Время последователей еще не пришло. Слишком много нового и невероятного и слишком мало строгих доказательств».

Эти строки ясно доказывают, что уже в тот период Фрейд видел себя новым «Учителем человечества», несущим ему свет неведомых ранее высоких истин. Он жил предвкушением времени, когда у него, как у каждого Вождя и Учителя, появятся преданные ученики-апостолы. Сам он, похоже, чем дальше, тем больше утверждался в убеждении о своей гениальности и непогрешимости — и это становилось для него главным стимулом творчества.

12 июня 1900 года он пишет знаменитое письмо Флиссу, в котором выражает уверенность, что когда-нибудь на фасаде особняка «Бельвю» будет помещена мраморная доска с надписью (Фрейд обвел ее жирной рамкой): «Здесь 24 июля 1895 году доктору Зигм. Фрейду открылась тайна сновидений».

«Мне уже становится не важно, понравится людям книга о снах или нет, — пишет он Флиссу в июле 1900 года. — Сам я не нашел ничего, что нужно было бы там исправить. Всё верно и, без сомнения, остается верным».

На самом деле это, конечно, было не совсем так. Когда к Фрейду действительно пришла слава и «Толкование сновидений» начало переиздаваться (в 1908 году вышло уже второе издание книги, в 1911-м — третье, в 1914-м — четвертое, в 1918-м — пятое), в каждое новое издание Фрейд вносил существенные поправки и дополнения, вбирающие как его новый личный опыт, так и опыт всё ширящегося множества его последователей.

Разумеется, и в наши дни представление о научной и культурологической ценности «Толкования сновидений» остается далеко не однозначным.

Профессор Виленский, к примеру, безусловно, прав, когда говорит, что так как Фрейд не документировал своих научных наблюдений, то трудно установить, какие из снов действительно снились ему и его пациентам, а какие были Фрейдом просто придуманы или подредактированы так, чтобы отражать его теорию. Ряд толкований Фрейдом как снов, так и поведения его пациентов представляются ему откровенно натянутыми или «продиктованными гипертрофированным извращенным сексуальным мышлением самого Фрейда». Ну а усмотренная Фрейдом связь между сюртуком и презервативом на том основании, что оба эти предмета «натягивают на тело», по мнению Виленского, вообще напоминает анекдот.

Наконец, трудно отмахнуться и от утверждения, что даже если приведенные в книге сновидения и их толкование истинны, то из этого отнюдь нельзя делать общие выводы вроде того, что эдипов комплекс в той или иной степени присущ каждому мужчине или что большая часть сновидений отражает наши сексуальные проблемы. В конце концов, Фрейд имел дело с нездоровыми людьми, да и сам, как он неоднократно признавался, был отнюдь нездоровым, с точки зрения невролога и психиатра, человеком.

Всё это, безусловно, верно.

Многие страницы «Толкования сновидений» и в самом деле напоминают всё ту же изобретенную Фрейдом «медицинскую беллетристику», в которой он как бы набрасывает под видом рассказа о сновидении сюжет некой новеллы, а затем дает ее психологический анализ, поражающий неожиданными поворотами мысли автора. Показательно, что вскоре после выхода этой книги в свет сам Фрейд сделал в письме Флиссу признание, которое любят цитировать те, кто утверждает, что фрейдизм не имеет ничего общего с наукой: «Я, по сути дела, не ученый, не наблюдатель, не экспериментатор, не мыслитель. По темпераменту я всего лишь конкистадор-авантюрист, если хочешь, чтобы я это перевел, — со всеми любопытством, отвагой и целеустремленностью, характеризующими таких людей».

Это и в самом деле похоже на правду, но данное высказывание можно толковать и в пользу Фрейда. В своих попытках объяснить тайные мотивы человеческой деятельности и в итоге выйти на психологические механизмы, определяющие развитие человеческого общества, Фрейд и в самом деле напоминал конкистадора, ступавшего на неведомую землю и пытавшегося навязать другим свои представления об этой земле, вне зависимости от того, насколько они отвечали действительности.

Но, говоря о «Толковании сновидений», в любом случае нельзя не отдать должное тому мужеству, с которым Фрейд представил в этой книге в качестве материала для исследования свои собственные сны и переживания; исповедальной силе этой книги.

Наконец, следует вспомнить, что когда эта работа Фрейда дошла, наконец, до широкого читателя, она совершила настоящий переворот и в массовом сознании, и в культуре. Предложенные им принципы толкования тайного смысла сновидений, идея эдипова комплекса, законы проникновения бессознательного в сознание, наблюдения над природой детской сексуальности носили поистине революционный характер.

Само влияние этой книги нельзя объяснить не чем иным, как тем, что, возможно, далеко не во всем соглашаясь с Фрейдом, читатель находил в приводимых им примерах много общего с событиями своей жизни и не мог не признать, что в предлагаемых им объяснениях «что-то есть».

Тезис Фрейда о том, что мифы и литературные произведения разных эпох скрывают за своими сюжетами некие глубинные закономерности нашей психической и сексуальной природы, изменил сам подход к этим произведениям как специалистов, так и широкого читателя и в итоге породил юнгианскую школу психоанализа.

Вот почему «Толкование сновидений» при всех недостатках было и остается великой книгой.

«Фрейдовское толкование сновидений подвергается ожесточенным нападкам. Посредственности, монополизировавшие человеческий здравый смысл и издавна пользующиеся им для подавления всего разумного, по сей день не перестают качать головами. Но каждый, кто толкует сновидения по методам, найденным Фрейдом и разрабатываемым дальше его учениками, должен признать, что не остается ни малейшего сомнения в абсолютной правильности его открытия…

…Уже до Фрейда существовали мыслители, приписывающие осмысленность сновидениям… Однако существует разница между тем, сверкнула ли истина как искра гениального ума, или же она систематически становится достоянием науки, чтобы никогда больше не исчезнуть…

…„Сновидение — виа региа в бессознательное“. С тех пор, как мы понимаем язык сновидений (т. е. начиная с 1900 года, после перерыва в несколько тысячелетий), перед нами настежь распахнулись ворота в бессознательное, и мы безуспешно стали бы противиться вступлению на путь, ведущий в это подземное царство… Система затушевывания приходит к концу: начинается психоанализ. Если люди по натуре звери, то они должны знать об этом и не обманывать себя и других. Ведь зверь доступнее укрощению, если известны его страшная сила и коварство»[131], — писал Фриц Виттельс.