Месть Мими Квин - Ширли Конран

Ее номер в гостинице «Шато Мармон» был просторным и комфортабельным. Физз приехала по контракту с Голливудом.

Физз присела к письменному столу в стиле Людовика XIII и своим крупным округлым почерком принялась дописывать письмо Максу. «Все просто сошли с ума от чечетки, куклы Ширли Темпл есть в каждой витрине магазина игрушек. Говорят здесь только о кино. Все студии бросились снимать бродвейские мюзиклы, пытаясь развеселить публику. Но тринадцать миллионов американцев сидят без работы, значит, денег у зрителей нет.

Рядом с каждой блондинистой старлеткой – гангстер. Это последний модный аксессуар.

Я как раз собираюсь на прогулку с Тюдором, который отнесся ко мне очень мило. По молчаливому уговору, мы никогда не говорим о мадам О'Б. В британской колонии все уверены, что Тюдор устал везде сопровождать ее на протяжении последних двух лет, так как мадам никак не решит, хочет она выходить за него замуж или нет. Я уверена, что твоя мать даже не может представить такой поворот событий…»

* * *

Две недели спустя, сидя в своей башенке в «Шато Мармон», Физз, как всегда по воскресеньям, писала Мими:

«Дорогая, я уже не сомневаюсь, что ненавижу сниматься! Съемки нудны и утомительны. Мне тяжело играть эпизоды не в хронологическом порядке. Представляете, я сижу и проливаю слезы, потому что мой Пират мне изменил, а мы с ним еще даже не познакомились!

Звезды здесь окружены всеобщим поклонением, они купаются в деньгах, но наш театр дарит мне такие тепло и любовь, что для меня не может быть никакого сравнения между сценой и кино! Я возвращаюсь в театр, а международная слава пусть катится ко всем чертям! Я решила, что больше никогда не буду сниматься, плевать на их безумные гонорары. Этого не поймешь, пока своими глазами не увидишь показной блеск жизни звезд и не оценишь то ужасное давление, под которым все они живут. Слава богу, я уже скоро вернусь в Англию. Целую вас, дорогая Мими.

С любовью, Физз».

Пятница, 7 октября 1932 года.

Колвил-плейс, Лондон

Почти в полдень Физз в новом темно-синем брючном костюме вышла из такси у входа в свой дом на Колвил-плейс.

Первая голливудская картина Физз «Леди и пират» обещала быть полным провалом. Многие сцены пришлось переснимать. На это ушло еще четыре недели. Макс разразился по этому поводу гневной телеграммой. Поэтому, когда ее отпустили на четыре дня раньше, Физз решила сделать ему приятный сюрприз и явиться домой без предупреждения.

Стоило ей переступить порог собственного дома, как она ощутила пустоту семейного гнезда. «Ох уж эти мужья! Никогда их не оказывается рядом в нужную минуту!» – подумала Физз, расплачиваясь с таксистом, который внес в холл два ее объемистых чемодана.

Физз торопливо расплатилась и весело окликнула:

– Макс!

Ей никто не ответил. Физз крикнула еще раз:

– Макс?

Тишина.

Она взбежала по узкой лестнице в гостиную, потом зашла в спальню, но Макса не было.

Физз присела на край аккуратно застланной постели и позвонила в оба театра. Там он тоже не появлялся. Физз, не торопясь, вернулась в холл. И только тут поняла, что показалось ей странным. Миссис Помфрет, уборщицы, тоже не было в доме. Кто же может знать, где Макс? Только Тоби и Мими.

Мими сама сняла трубку:

– Господи, Физз, когда ты приехала?

– Только что. Вырвалась раньше на четыре дня. Хотела сделать сюрприз Максу, но, увы, его не оказалось дома. – Физз рассмеялась. – Как поживает Тоби?.. Я поговорю с ним. Тюдор передает вам привет… А вы не знаете, где Макс? В театре его тоже нет… Да, ни в одном, ни в другом…

– Макс? – Мими переспросила так, словно имя было ей незнакомо.

Физз тут же встревожилась. Свекровь явно пыталась выиграть время. Значит, что-то случилось.

– Мими, с Максом все в порядке? Он не попал в аварию, нет?.. И никаких проблем с деньгами?.. А в театре?.. А теперь я хотела бы поговорить с Тоби… Нет, дорогая, ничего особенного. Я просто хотела с ним поздороваться. – С Тоби ей легче будет разобраться. Но Мими ответила, что муж куда-то вышел. Физз с грохотом опустила трубку на рычаг.

Итак, Макс не уехал, не болен, в бизнесе никаких проблем. Но Мими ведет себя как кошка, учуявшая соседского пса. Она даже не разрешила Тоби поговорить с Физз. Но кто тогда сообщит Физз плохие новости?

Физз позвонила матери:

– Послушай, мамочка, я знаю, что Макс не жил дома!.. Я сразу поняла, что-то не так… Мама, я тебе не верю!.. Пусть я буду сумасшедшей, согласна… Я просто чувствую, и все!.. Вы с Мими ведете себя просто ужасно! А теперь, может быть, ты перестанешь выводить меня из терпения и все-таки расскажешь, что происходит?

Голос Физз задрожал:

– Ты же понимаешь, я уже обо всем догадалась. Я звоню тебе только потому, что не желаю, чтобы какая-нибудь мерзавка с улыбкой сказала мне об этом в лицо при всех. А именно так и случится через пять минут после моего появления в «Минерве»… Я хочу, чтобы моя мать сказала мне правду.

Джесси неохотно пришлось признать, что ходили кое-какие слухи.

– Как ее зовут? Мама, да скажи же наконец!.. О нет! Только не Венди!.. Как он мог?.. С ее-то носом… И это ее высокомерие…

Джесси молчала.

– И мне говорили, что она не так уж и хороша в постели, – крикнула Физз, – хотя, господь свидетель, у нее было время потренироваться!

Выяснив причину отсутствия Макса, Физз сразу вернулась с небес на землю.

– Это уже попало в газеты, мама?.. А фотографии печатали? Послушай, мама, я же все равно все выясню. Да, даю тебе честное слово… Значит, фотографии были?.. Как раз вчера?.. А эта парочка знает, что их сфотографировали?.. Откуда ты знаешь, что без их ведома?.. И что они делали?.. Целовались?! Как именно? Ты отлично знаешь, что я имею в виду, мама! Его язык добрался почти до ее миндалин, точно?.. Кажется, так?.. Ты сохранила вырезку? Отлично, я немедленно к тебе приеду… И не вздумай сжечь ее!

«Макс, Макс, что же ты наделал, ублюдок», – плакала Физз, собираясь к матери. Макс был ей мужем, любовником, братом, коллегой, и она так любила его. Физз попрощалась с ним на пристани в Саутгемптоне всего четыре месяца назад. Неужели он не мог потерпеть всего четыре месяца?

* * *

Макс все отрицал. Разумеется, он посматривал на женщин. Может быть, пара поцелуев.

– О Макс, я знаю, что ты мне изменял. Весь Лондон об этом знает! Даже моя мать!

– Я тебе никогда не изменял… в душе!

Это было большой ошибкой с его стороны. Он едва успел уклониться от тяжелой хрустальной вазы с наспех купленными оранжерейными розами. Ваза ударилась о стену, засыпав кровать розами, осколками и залив ее водой. Постель больше явно не годилась для того, чем намеревался заняться Макс и на что очень рассчитывал в смысле примирения.