Грозный. Пес, который искал человека - Кирилл Юрченко

– Да вы не переживайте, Иван Федорович. Я, конечно, ханжа по натуре, но не так глупа, чтобы не понять, к чему вы клоните и в какую сторону у вас повернуты мозги.

– Ну, тогда… На чем я остановился? Ну, да. Могу заметить, что ведь собака – первое животное, которое стало жить рядом с человеком. Правда, ученые все спорили, кто положил этому начало. Одни утверждали, что человек одомашнил волка, от которого произошли собаки. Пусть так, но ведь без ответного желания этого бы не произошло. Может быть, они сами захотели приручиться? Поняли, что рядом с человеком им будет хорошо и шансы на выживание возрастут. Тогда получается, что легенды, подобные той, которую я вам рассказал, только усиливают и подчеркивают эту крайне прочную взаимосвязь у народов, которые теснее других связаны с природой. Может быть, они как раз и утверждают тот факт, что первый человек не выжил бы без помощи собаки. Что первые люди – дети собак в самом прямом смысле, если обязаны им самим своим существованием.

Кстати, нынешние собаки обладают очень богатым генетическим материалом, а это подтверждает, что произошли они от разных популяций и были одомашнены в разных местах и в разное время. И посмотрите: собачьи захоронения мы находим везде, больше ста тысяч лет назад во времени, когда человек еще только жил в пещерах! Так я уверен, что он и вышел-то из них во многом благодаря собакам! Но сейчас, когда все так произошло, кто единственный мог бы поддержать нас, людей, в эту жуткую минуту? Преданный и надежный друг! Но интересны ли мы сейчас собакам, вот в чем вопрос? Что мы можем им дать теперь, когда даже самые взрослые и умные из нас после этой нелепой болезни стали похожи на детей? Интеллект и разум изменили нам. В исключительность человека я больше не верю. Так почему бы не появиться существам, которые примут у нас эстафету разума?..

Вера не поняла, ее ли он спрашивает, или самого себя, и не успела облечь свои мысли в ответ, как старик продолжил свою мысль:

– А почему бы нет? – ответил он сам себе. – У них есть интеллект, есть разум, как бы некоторые этого ни отрицали. Конечно, не в такой степени, как у человека, хотя… В общем, Грозный – прямое доказательство тому!

– Так вы думаете, мы теперь исчезнем?

– Нет, я этого не говорил. Надеюсь, что не так. Конечно, мы, живые, теперь ничтожная часть былого человечества. Но какая-то надежда есть. И хотя бы вы, Вера, избежите этой участи. Иначе, скажите, зачем жить, без веры и надежды?

Старик умолк наконец и медленно выпил вино, погруженный в свои мысли, словно заново обдумывая сказанное. Причмокнул, сделав последний глоток, и отставил пустой бокал.

Он несколько раз позвал Демона, и той-терьер медленно выплыл из темноты. Теперь его глаза навыкате блестели огнем камина.

– Он здесь? – спросил старик.

– Да.

Песик остановился возле Грозного, не решаясь пройти. И когда Грозный пошевелился, испуганно кинулся к старику.

– Ну, что ты, никак привыкнуть не можешь? – Старик опустил руки и подобрал Демона с пола, принимая новую порцию поцелуев от дрожащего песика. – Ну, все. Все! Успокойся. Не страшно ведь на самом деле.

Он поднялся из кресла.

– Вера, простите, утомил я вас, пожалуй. Давайте-ка спать. Утро, как говорится, вечера мудренее. Да, кстати, у меня есть горячая вода, ванная возле кухни. Так что, можете принять душ перед сном. А ляжете здесь, в гостиной. Белье вон в том комоде!

Он поднялся наверх, после чего ушел вместе с Демоном к себе в комнату, которая находилась на первом этаже, под лестницей.

Оставшись с Грозным, Вера еще какое-то время прислушивалась к звукам, которые издавал старик: ходил наверху (она все ждала новых криков его жены), потом спустился обратно вниз и долго возился за стенкой. Когда все стихло, она достала постельное белье и сложила его на диване аккуратной стопкой.

– Ну что, соблазнитель, преемник эстафеты, идем мыться? – нагнулась она к лежавшему на полу Грозному. – По-моему, тебе тоже не помешает чистота.

Экономная маломощная лампочка в ванной светила слабо, едва позволяя разглядеть предметы, но вскоре Вера этого не замечала. Она открыла кран и подивилась свободно текущей горячей воде, отрегулировала поток на небольшую струйку, после чего, для начала, загнала в душевую кабинку Грозного. Долго намыливала его непослушную свалявшуюся шерсть, от которой кусок взятого с полки туалетного мыла вскоре превратился в облепленный собачьими волосами мохнатый кубик. Оставила без мыла только голову, жалея щенку глаза. Потом еще долго взбивала шерсть до пены, намыливала снова, если ее съедала грязь. Она сама взмокла от пота, и руки устали. По счастью, пес ничем не выказывал своего недовольства, только елозил лапами по скользкому дну, чтобы устоять, да норовил отряхнуться прежде времени, но в целом достаточно спокойно отнесся к процедуре, которой, судя по всему, до сих пор избегал.

– Ну ты и поросенок! Сразу видно, шелудивый уличный пес! – подметила Вера, начав смывать с него пену, грязную настолько, что невидимым стало сливное отверстие на дне.

Грозный все-таки обдал девушку облаком брызг. Она отпрянула, выпустив его из рук. Вырвавшись наконец из плена, Грозный принялся тереться головой и боками обо все, что было вокруг, включая ноги Веры, фыркая и чихая, и снова отряхиваясь.

– Ну успокойся, успокойся! Зато теперь у тебя такая вымытость, что позавидовать можно!

Она разделась и забралась в кабину. Бросила на дно губку и повозила ее ногами, сгоняя остатки смытого с Грозного песка. Добавив горячей воды, закрыла за собой дверь. От усталости, нахлынувшей вместе с обжигающим потоком, девушка буквально съехала спиной по стенке кабины на пол. Стекло быстро покрылось изнутри каплями испарений и все еще суетящийся за полупрозрачной стенкой Грозный, то отряхивающийся, то катающийся по полу, казался каким-то странным, ни на что не похожим существом.

Вера осмотрела себя: вся исцарапана, в синяках, мутные разводы растеклись по коже, а вместе с грязью расплылась высохшая кровь. Она вспомнила о своем странном обете не смывать с себя крови Ника, покуда не найдет спасительного пристанища, и вдруг заплакала, осознав, что именно так все и получилось. Хлынувшие слезы еще сильнее разбередили душу, и Вера уже не просто плакала, она содрогалась всем телом от рыданий, закрывая ладонями рот и кусая губы, чтобы не завыть во весь голос.

Грозный вдруг заскребся снаружи, заскулил.

– Перестань!

И этот всплеск раздражения немного остудил бушующий внутри порыв жалости к себе. Девушка с решительностью встала на колени и активными движениями принялась смывать, сгонять, стряхивать с себя грязь, которой стала даже кровь погибшего друга, который должен был остаться теперь только в ее памяти. Немного успокоившись, окончательно устав от движений и словно пребывая в полудреме, она намылила тело, совершенно не обращая внимания на прилепившиеся к куску мыла грубые волоски собачьей шерсти, даже с пеной царапающие кожу в нежных местах, помассировала ладонями и мочалкой бедра, живот, грудь, спину и окончательно очистилась свежим потоком горячей воды. Разморенная, снова опустилась на дно, чувствуя как брызги колотятся в кожу. Она понимала, что засыпает, и ничего не могла поделать с собой.