Капкан супружеской свободы - Олег Рой

— А как вы думаете, мсье Соколовский… — раздалось над его ухом на довольно-таки плохом английском, и он моментально вернулся с небес на землю. Спрашивала высокая, томная девушка — кажется, это она произносила имя Николь, решил он, — по-хозяйски державшая руку на плече парня, который был на полголовы ниже ее. — Как вы думаете, что нужно сделать, чтобы чувствовать себя на сцене уверенней? Понимаете, нам всем не хватает артистического опыта.

Алексей подумал, что как раз этот-то опыт и убивает иногда всю непринужденность молодежного театра, но не стал выражать своего мнения вслух. Он понимал, что его и пригласили сюда для того, чтобы он научил их чему-то… да все равно чему, лишь бы это исходило от такого мэтра, каким, по-видимому, считали его актеры крохотной студии.

— Можно попробовать упражнения, которые я обычно предлагаю своим ученикам. Если хотите, давайте попробуем…

— Йо-хо! — пронесся по залу восторженный клич, и окружавшая его молодежь мигом оказалась на сцене.

Он привычно разделил ребят на несколько групп, общаясь с кем-то на допотопном английском, а с кем-то — с помощью Натали, которая не отходила от него ни на шаг, и объяснил правила игры. Задачей студийцев было выполнить этюды на заданные темы — частью романтические, частью комические, — причем эти темы группы придумывали друг для друга сами. Мало-помалу задания усложнялись, обрастали дополнительными подробностями. Например, разыграть сценку без единого слова, только с помощью пластики, или же ввести в этюд известную музыкальную фразу, или построить все действие вокруг шляпы одного из актеров и так далее. Работа шла истово, Алексей едва успевал реагировать на вопросы и замечания, сыпавшиеся со всех сторон, но это не было ему в тягость. Атмосфера фейерверка и творчества была привычна для него — ведь именно так он всегда и проводил занятия с собственными студийцами и, несмотря на то что до сих пор не хотел возвращаться к театральным будням, оказывается, успел соскучиться по ним.

Сейчас на сцене была группа, где верховодила Натали. Она носилась по сцене золотистым мерцающим огоньком, неизбежно притягивала к себе все взгляды и мгновенно оказывалась центром любой мизансцены, какую бы только ни выстраивали ее коллеги. Ребята работали самостоятельно, и Соколовский получил небольшую передышку, использовав ее для того, чтобы спуститься в зал и наконец закурить, удобно устроившись в одном из кресел.

— Смотрите, — услышал он неподалеку мужской полушепот; обращались, похоже, к нему, потому что сказано это было по-английски, но Алексей не стал оборачиваться, чтобы рассмотреть говорившего, — смотрите, эта Лоран просто царствует на сцене. А партнеры не только позволяют ей это, но и смотрят на нее с настоящим восторгом!..

Точно колокол прозвучал в его душе — колокол воспоминаний, колокол боли. Именно так, почти теми же самыми словами он думал о Лиде, царившей когда-то на венецианской сцене, — о Лиде, так много ему давшей и так быстро разочаровавшей, может быть, и не по собственной вине, такой близкой однажды и так скоро ушедшей в прошлое, потому что, на свое несчастье, они оказались вместе в ненужный момент, в ненужное время и в ненужном месте. Ах, Лида, Лида!.. Нет, конечно же не она повлияла на отъезд его жены и дочери в экспедицию — они ездили в них много лет. Но, быть может, если бы он не был так увлечен своей актрисой, если бы не был с ней настолько счастлив той волшебной венецианской ночью, если бы не молил судьбу о том, чтобы остаться с ней навсегда… О боги! Кто может знать, что случилось или не случилось бы, тогда?!

Он снова бросил взгляд на сцену, уловил поворот головы Натали — такой поворот, что ее тициановские кудри вспыхнули в свете маленького софита золотым пламенем, — подивился властности и отличной поставленности ее голоса, королевской уверенности ее жестов и встал. Смешение в облике этой девочки двух образов, двух воспоминаний — о Лиде и о погибшей дочери — оказалось для него настолько нестерпимым, что ему не хотелось сейчас больше видеть ее. Эти образы противоречили друг другу, отталкивались друг от друга, как одноименные заряды, но именно в их одноименности, странной, почти кровосмесительной близости, в их единстве и противоположности и крылась для него главная мука.

Спотыкаясь, он пошел к выходу и был остановлен тем же самым мужским голосом, который недавно шепотом обращал его внимание на царственность Натали Лоран. Низенький, плотный человечек в очках, с проницательным взором и почти водевильными усами, перекрыл ему дорогу, чуть картинно раскинув в сторону руки:

— Неужели вы уже уходите, мсье Соколовский? Уходите, не сказав мне ни слова об уровне труппы? Прошу вас, не огорчайте меня так!..

Должно быть, это их художественный руководитель, догадался Алексей. Разумеется, теперь он не мог уйти. И спустя минуту они дружески болтали, посмеиваясь над неважным английским друг друга и обсуждая каждого из немногочисленных участников студии. Луи — свою фамилию он протараторил так быстро, что Алексей не разобрал ее, — оказался человеком с хорошим чутьем и изрядным чувством юмора. Они быстро отыскали среди руководителей молодежных театров разных стран общих знакомых, и их оказалось так много, что оставалось только удивляться, почему два режиссера не столкнулись раньше ни на одном из фестивалей.

— Я, знаете ли, давно слежу за вашим театром на-ю-го-за-па-де… так, кажется? — с усилием выговорил трудное слово Луи и закончил, поблескивая стеклами очков: — И так же давно хочу познакомиться с вами. Странно, что это знакомство произошло в Париже, а не в Москве, но вы и тут опередили меня, дорогой коллега, — посетили меня раньше, нежели я вас. Мы ведь получили приглашение от вашего Министерства культуры посетить Россию, в рамках программы обмена студенческого коллективами… Так что уже в ноябре, я надеюсь, мы вновь увидимся с вами.

— Буду рад, — просто ответил Алексей, улучив наконец возможность вставить хоть слово в монолог восторженного француза. — Только хочу вас предупредить: я нахожусь сейчас в творческом отпуске, и в последнее время мой театр, о котором вы так много, оказывается, знаете, находится на попечении другого художественного руководителя.

— О! — Было заметно, что новость эта слегка огорошила Луи. — Но, может быть, это объясняется тем, что вы заняты новыми проектами? Новой студией?

— Нет. — Алексей надеялся, что коллега не заставит его вдаваться в подробности. — Просто отпуск, ничего более.

— Но тогда… тогда… — почти задыхаясь от нетерпения, проговорил француз, и Алексею показалось, что он буквально видит щелкающие у того в голове шестеренки мыслей и идей. — В таком случае, могу ли я надеяться?… Если ничто не держит вас и вы не связаны никакими обязательствами, мы могли бы какое-то время поработать вместе?

Алексей сделал скучающий, отрицательный жест, и Луи заторопился закончить свою мысль:

— Понимаете, я мог бы договориться с нашими спонсорами, с нашим университетским начальством… Это могла бы быть интереснейшая работа. Скажем, серия мини-спектаклей вроде вашего знаменитого «Зонтика»… Или международный проект — у меня есть связи! — международный проект в области студенческого театра. О! — Глаза его загорелись, и он импульсивно схватил Алексея за руку. — Соглашайтесь, прошу вас! Вы даже не представляете, какая замечательная вещь может получиться из этой идеи!