Ваше благородие - Олег Северюхин

– А как дела с вашим крестником по фамилии Кочергин? – запустил я стрелу в отношении уголовного «дедушки» в роте учебного обеспечения.

– Нашелся крестник, слава богу, – перекрестился подполковник, – опознан в числе трупов налетчиков на команду по перевозке финансов в Пермской губернии. Прямо в лоб пулю влепили. Был человек – была с ним проблема. Не стало человека – и не стало с ним проблемы.

В это время в приемную вошли начальник штаба округа и полковник из Главного штаба.

– Прошу заходить, господа офицеры, – пригласил нас в кабинет генерал-лейтенант Тихменев.

Когда мы все сели, генерал сказал мне:

– Вот, господин поручик, полковник Иноземцев предлагает вам продолжить службу в канцелярии ВУК Главного штаба. Его высокопревосходительство, я и ваши прямые начальники не возражают. Что вы об этом думаете?

– Ваше превосходительство, – сказал я, – благодарю за высокое доверие, но кем я буду служить в Главном штабе? Копиистом, подканцеляристом? Прошу меня понять, здесь я командир роты, у меня в запасе есть не менее трех лет, чтобы при благоприятном стечении обстоятельств поступить в Николаевскую академию ГШ и продолжить военную карьеру на командных должностях.

Генерал перевел взгляд на полковника Иноземцева и кивнул ему, типа, давай, продолжай, объясняй поручику, куда ты его зовешь с собой.

– Приношу свои извинения, ваше превосходительство, – сказал полковник, – но я не мог ничего сказать поручику без одобрения главноначальствующего генерал-губернатора Степного края. Мы предлагаем поручику Туманову должность консультанта канцелярии ВУК Главного штаба. Сначала без указания специализации, приставка будет позднее, после того, как определится, в какой области знаний он окажется более сильным. На этой должности он дослужится до подполковника. Потом видно будет. Возможно, что придется преподавать в академии ГШ.

– Ваше мнение, господин поручик? – спросил генерал Тихменев.

– Я согласен, – твердо сказал я.

– Хорошо, – сказал генерал, – вы свободны, господин поручик, генерал Медведев в курсе всего, доложите ему о вашем согласии, о всех дальнейших действиях вас известят по команде.

Я встал, четко повернулся и вышел из кабинета.

По дороге в корпус я размышлял. Похоже, что Григорий Ефимов действует и ему нужны помощники в столице. Ангелы небесные нужны. Или дьяволы в ангельских образах, чтобы не допустить гибели страны. Бабник, пьяница, охальник, а заботу о себе и о семье своей имеет. Больно красочно я тогда все ему описал.

В корпусе я доложил генерал-лейтенанту Медведеву о состоявшемся разговоре в кабинете начальника штаба округа и что я ответил согласием на сделанное предложение.

– Вот и славно, голубчик, – сказал генерал Медведев. – Вы у нас как образец быстрой карьеры, любимец Офицерского собрания, жалко вас отпускать, да только нужно вам ехать на труды во славу Отечества. Подполковнику Шмидту я отдам распоряжение о подготовке документов, а пока в роту. Дело затянется на пару месяцев. Хорошенько подготовьте подпоручика Токарева, а замену вам мы найдем, начинают прибывать молодые офицеры.

Дома я по секрету сказал Марфе Никаноровне, что мы скоро переедем в Санкт-Петербург к моему новому месту службы. Через пару месяцев начнется новый этап нашей жизни. Что-то нас там ждет? Марфа Никаноровна, жившая постоянно на одном месте и выезжавшая только в соседнюю губернию для обучения, была сильно взволнована. Как же, из провинции в столицу. Этот же вопрос тревожил и меня, чтобы не сказать потом:

– А как все хорошо начиналось. Вызывают в Москву…

Вызов пришел через полтора месяца. Для всех, кроме нас с Марфой Никаноровной и моих начальников с начальником жандармского управления, это было как гром среди ясного неба.

Для роты я устроил чаепитие и попрощался с солдатами, с которыми прослужил больше одного года, начиная с первой ночи в казарме в солдатских погонах и уезжая поручиком в золотых погонах. Бывает. Мне на память преподнесли сигаретницу-папиросницу из капа-корня. Это полированная коробка, если приподнять коробку, то открывается прорезь и при опускании коробки в прорези появляется папироса. На коробке была прикреплена пластинка с гравировкой: «Господину поручику Туманову О. В. от роты учебного обеспечения кадетского корпуса. Июнь 1910 года».

Зорьку я передал с рук на руки подпоручику Токареву. Разве можно о ней сказать, что она животина бессловесная? Мне кажется, что она поняла, в чем дело, тяжко вздохнула, положила свою голову мне на плечо и стояла так, пока я рассказывал о ней подпоручику. Как всякая военная лошадь, она понимала, что всадник выделен ей не навечно, а на какое-то время и нужно будет привыкать к новому седоку. Когда я был на выходе из манежа, она легонько заржала, призывая меня, и я обернулся и помахал ей рукой. Прощай, мой верный конь…

Затем мы посидели в ресторане с Иннокентием Петровичем и Ивановым-третьим с женами.

В офицерском собрании мне устроили чествование по случаю перевода. Был добрый товарищеский вечер, во время которого офицеры преподнесли мне серебряный портсигар с монограммой в виде латинской буквы «T», на которую наложена буква «O», а в этой букве буква «V» с намеком на победу «Victoria». Tumanov Oleg Vasilievitch.

22 июня 1910 года поездом мы выехали в Петербург по Транссибирской железнодорожной магистрали (ТСЖМ).

Дорогу описывать не буду. Ничего особо интересного не было. С нами в купе ехал коллежский асессор4 по министерству просвещения с супругой. Люди попались интеллигентные, скромные, и мы быстро нашли общий язык по темам, совершенно не касающимся политики и военной службы.

Асессор был некурящий, а я периодически выходил в коридор купейного вагона покурить. И вот что мне бросилось в глаза. Вдоль дороги стояли домики железнодорожников, аккуратненькие, с огородами, обязательной черемухой возле дома. Полустанки, станции, складские помещения, штабеля шпал и рельсов. Так и казалось, что я еду в свое время по этой же дороге и все эти здания я уже неоднократно видел, только в мое время вдоль дороги валялись остовы строительной техники, как будто здесь шли ожесточенные бои, а аккуратные домики превратились в трущобы и вдоль дороги лежали поваленные деревья и зияли вырытые ямы.

До Москвы мы ехали четверо суток с небольшим. Пили чай на завтрак, ходили в вагон-ресторан обедать, пили чай на ужин. На больших станциях ходили гулять по перрону. Мы с Марфой Никаноровной не стремились покупать еду у торговок, и наши соседи тоже последовали этому примеру. Не хватало еще в дороге заполучить расстройство желудка и часами сидеть в туалете. Правда, у меня есть действенный рецепт по этому поводу. Берете сто граммов водки, чайную ложку соли. Размешиваете соль в водке и выпиваете. Расстройство желудка как рукой снимает. Конечно, дозу водки можно сократить. Раствор этот не пьянит. Кто знает химию, тот поймет, что в результате реакции цэ два аш пять оаш с натрий хлор получается соляная кислота, которая является эффективным средством против диспепсии.