Куколка - Лесли Пирс

— Не тут. Деньги отдадите Бэлль, когда подниметесь наверх, а она передаст их служанке.

Бэлль продолжала потягивать коньяк, который налила ей Марта для храбрости. Молодой человек, который сообщил, что он из Теннеси и зовут его Джек Мастерс, залпом выпил свой бокал, потом взял Бэлль за руку и повел вверх по лестнице.

Когда они стали взбираться по ступенькам, Марта крадучись шла позади. Ей не хотелось видеть вытянувшееся от страха прекрасное личико Бэлль. Марта до сих пор вспоминала свой первый опыт. Это случилось в публичном доме в Атланте, и клиент, который ей достался, был совсем не таким лапочкой, как этот. Тот был грубым животным, и Марте казалось, будто ее разрывают пополам.

— Что ж, Джек, если вы спустите штаны, я вас вымою, — изо всех сил стараясь, чтобы ее голос звучал ровно, как будто она уже сотни раз произносила эту фразу, сказала Бэлль.

Он отдал ей деньги, как только они вошли в комнату. Она приоткрыла дверь и протянула деньги ждущей в коридоре Сисси. Когда Бэлль наливала воду из кувшина в таз, ее руки сильно дрожали, и она боялась разлить.

— Ты так прекрасна! — произнес Джек, расстегивая штаны. — Поверить не могу, что встретил такого ангела.

— Это очень любезно с вашей стороны, мистер, — ответила Бэлль, пытаясь подавить смешок. — Вероятно, потому что это ваш первый визит в публичный дом?

Брюки уже лежали на полу рядом с кальсонами. У мужчины была очень бледная кожа и тонкие ноги.

— Третий, — с гордостью ответил Джек. — Каждые три месяца мы с дядей приезжаем в Новый Орлеан по делам. Он торгует столовой посудой.

Бэлль понимала, что должна его поторопить, поэтому распахнула рубашку и взяла в руки член, чтобы обмыть его влажной тряпочкой. Член тут же встал и, слава богу, на вид был здоровым — ни следа болезни.

— Твой дружок рад меня видеть, — произнесла Бэлль слова, которые слышала от Хэтти, когда та была с одним из своих клиентов.

— Это точно! — выдохнул Джек.

— Тогда помоги мне расстегнуть платье, — сказала Бэлль.

Его горячее дыхание щекотало ей шею. Она чувствовала, как дрожат его пальцы. От его неистового желания внутри у девушки что-то шевельнулось. Она уже не думала, что все будет слишком плохо.

Она сбросила платье и швырнула его на стул. Оставшись в одной короткой рубашке, чулках и туфлях, Бэлль улыбнулась Джеку, взяла его руку и положила себе на грудь.

Девушка собиралась спросить, чего он от нее ждет, но тут Джек подался вперед, оттянул ее рубашку вниз, чтобы обнажилась грудь, взял сосок в рот и стал его посасывать. Его рука скользнула между ног Бэлль. Он подтолкнул ее к кровати и уложил на спину. Джек не был груб, только очень страстен, и Бэлль вновь почувствовала желание. Она двигалась под ним и шептала о том, как ей приятно. Неожиданно Джек навалился на нее и вошел, продолжая ласкать языком ее грудь. Бэлль полулежала на кровати, а он стоял на полу и все глубже входил в нее.

Джек кончил после четвертого или пятого толчка и со всхлипом повалился на нее. Бэлль взглянула на маленькие часы на камине и отметила, что он пробыл с ней не больше десяти минут. Ситуация была почти комическая: этот мужчина потратил столько, сколько многие не зарабатывают и за несколько месяцев, а кончил, не успев и глазом моргнуть. Но она видела и печальную сторону происшедшего: милый, но одинокий молодой человек думает, что, посетив публичный дом, стал настоящим мужчиной.

Бэлль пару минут полежала с Джеком, обнимая его и уверяя в том, что он был неотразим, потом высвободилась из-под него и сказала, что ему пора одеваться. Она ожидала, что Джек возразит, что время еще не вышло, но молодой человек выглядел счастливым и немножко ошарашенным и ни капельки не разозлился.

— Можно я приду еще раз, когда снова буду в Новом Орлеане? — спросил он.

— Конечно! Буду тебя ждать! — ответила Бэлль.

Он мгновенно собрался и ушел. Она закрыла за ним дверь, прислонилась к ней спиной и зажмурила глаза. Ей совсем не было противно, а Джек, казалось, был восхищен и ею, и самим собой. Если бы все были такими, как он, она, возможно, стала бы умолять одного из них остаться подольше, чтобы показать ему, что такое настоящее удовольствие.

Бэлль тихонько засмеялась. Теперь она действительно стала шлюхой, проституткой за пятьдесят долларов. Интересно, что сказали бы на это ее мать и Мог?

— Марта, ты ошиблась, — заметила в конце вечера Бэлль. Все девушки получили причитающиеся им деньги, последней осталась Бэлль. Она хотела узнать, почему ей дали всего два доллара. — Я обслужила двенадцать мужчин. Мне полагается триста долларов.

— Нет, милая. Новые девушки получают только два доллара в день, пока не покроют расходы на платья, обувь и белье.

Бэлль не знала, что ответить. Два доллара за ночь — такие деньги она могла бы заработать в любом другом месте. Этьен говорил, что она будет получать половину заработанного, а Бэлль не нравилось, когда ее обманывают.

— Что ж, уверена, ты не откажешься показать мне свои учетные книги? — спросила она после раздумья. — Покажи, сколько ты заплатила за меня, сколько потратила. Так я буду знать, как долго мне еще отрабатывать долги.

Она увидела, как напряглось лицо Марты, и решила, что не стоило демонстрировать свой ум. Но отступать Бэлль не собиралась.

— Иди спать, — ледяным тоном велела мадам. — Утром поговорим.

В ту ночь Бэлль долго лежала без сна, прислушиваясь к звукам Бейсин-стрит. Неподалеку играл джаз-банд, она слышала, как чьи-то ноги отбивают чечетку по деревянному полу. Раздавались крики, смех, приглушенные разговоры. Горланили пьяные, звенели бросаемые в мусорную корзину бутылки. Почти среди такого же шума она выросла в Севен-Дайлс. Бэлль представила, что ответила бы ее мать, если бы кто-нибудь из девушек стал оспаривать свой «гонорар».

Бэлль подозревала, что Энни сказала бы, что они могут убираться, если их что-то не устраивает. На их место найдется много желающих. Но тогда Бэлль понятия не имела, скольких мужчин за вечер обслуживает каждая из девушек. Не знала она и расценок, но сомневалась, что они зарабатывали больше, чем пять фунтов — и это в лучшем случае. И еще Бэлль была уверена: если бы девушки получали за ночь один фунт и жили на всем готовом, они были бы в восторге.

Но знание этого не делало Бэлль счастливее. Ведь именно ей приходилось иметь дело с мужчинами, которые лапали ее, таращились на нее, говорили ей непристойности, хватали руками, трахали и, наконец, могли заразить оспой. Или же она могла забеременеть. А Марта только сидела на своей толстой заднице и смотрела, как к ней текут денежки.

Внутри у Бэлль все болело — и не столько из-за секса (ни один из мужчин не задержался так долго, чтобы причинить ей вред), сколько от дезинфицирующего средства, которым заставляла ее пользоваться Марта. Оно воняло так, что могло бы убить взрослого мужчину, что уж говорить о сперматозоидах или бактериях.

Было очевидно, что проституцией можно заработать огромные деньги, но Бэлль подозревала, что, живя у Марты, денег не накопишь. Эта женщина не собиралась признаваться, сколько она за нее заплатила, а это означало, что Бэлль навсегда останется ей должна.