В сетях обмана и любви - Лесия Корнуолл

И она с этим справилась.

Ник закрыл глаза, охваченный чувством стыда. Она не нуждалась в его уроках. Это он мог бы поучиться у нее кое-чему.

День его свадьбы был лучшим днем в его жизни.

Николас подошел к книжным полкам и стал просматривать названия книг, обдумывая, что скажет ей, когда она придет к нему в следующий раз.

Все книги были о нравственности, хороших манерах и самопожертвовании. Ник вытащил единственную книгу, не вызвавшую у него возмущения лицемерием хозяина, – большой том с изображениями чистопородных лошадей.

Акварели в книге были изумительные. Арабский жеребец по кличке Араб Уиклиффа, выкатив глаза, пытался вырваться из рук державшего его конюха. На другом рисунке, с подписью «Леди Арабелла с жеребенком», была изображена великолепная кобыла с красивыми темными глазами, ласковый взгляд которых был явно материнским. Маленькая девочка в розовом платьице держала уздечку жеребенка, ее волосы белокурой волной падали на плечи. Другая девочка держала повод кобылы. Ник заметил, что кто-то пытался изменить цвет ее волос, закрасив светлой краской рыжие локоны, чтобы они стали такими же золотистыми, как у сестры. Николас снова обругал Уиклиффа.

Листок бумаги выпорхнул из книги и медленно приземлился у его ног. Ник поднял его.

Это была купчая – документ о продаже трех чистопородных арабских скакунов. Такие кони обычно стоили огромных денег, и сумма от их продажи должна была сделать Уиклиффа богатым. Но граф продал их за бесценок, за четверть их действительной стоимости.

Николас посмотрел на подписи внизу страницы.

Уиклифф нацарапал свою подпись дрожащей рукой. Подпись же покупателя была четкой, уверенной и решительной: «Лорд Чарлз Уилтон».

Николас с помощью вилки, которую припрятал после вчерашнего ужина, выдернул гвозди из заколоченных ставен.

Знала ли Мэг об этом обмане? Был ли Гектор Брайант в курсе того, что Уилтон одурачил его сводного брата? Ответы на эти вопросы можно было получить в Лондоне и найти возможность отомстить Уилтону еще за один грех, в котором тот был повинен.

Надев плащ для верховой езды, Ник отворил ставни и оглядел фасад особняка Уиклиффа, перед тем как вылезти из окна. Он бросил на газон шляпу и начал спускаться по подоконникам и широким выступам камней на землю.

Глянул за угол здания, определяя, где находятся конюшни. Пробрался вдоль невысокой каменной стены в огород и небольшой фруктовый сад, откуда усыпанная гравием дорожка вела к конюшням.

Конюшни оказались в гораздо лучшем состоянии, чем сам особняк, и были более современными. Очевидно, что граф очень гордился своими лошадьми.

Ник надеялся, что Ганнибала поместили сюда, а не отправили на дальнее пастбище набивать живот деревенским клевером.

Он опасался наткнуться здесь на Джона и быть вынужденным вступать в объяснения. Но в саду ему не встретилось ни души. Не было даже собаки, чтобы пролаять тревогу, когда он ступил в холодный полумрак конюшни.

Ник представил себе, как Мэг вошла в эту дверь и нашла своего отца повесившимся. Он разглядел глубокие борозды на дубовой балке над одним из денников, где веревка врезалась в дерево. Выгравированная на бронзовой дощечке надпись гласила, что это прежнее обиталище арабского скакуна Уиклиффа.

В этом роскошном помещении стоял сейчас Ганнибал.

Жеребец Ника не обратил на хозяина никакого внимания. Его взгляд был прикован к кобыле в деннике напротив. Это была здоровая, ухоженная гнедая, предназначенная для повседневной работы. Она наблюдала за Ником с холодным подозрением. Еще одна кобыла находилась в соседнем деннике.

Услышав шаги по гравию снаружи, Ник нырнул в соседний с Ганнибалом денник, присел на корточки и притаился.

– Привет, мои красавицы, – ласково поздоровалась Маргарита с лошадьми. – И тебе, Ганнибал, тоже привет. Я вижу, ты умеешь так же легко очаровывать девушек, как и твой хозяин.

Ник услышал хруст яблока. Ганнибал любил яблоки.

Мэг подошла к стене и сняла седло с крючка. Потом открыла денник первой кобылы.

– Он тебе нравится, да? Он – красивый дьявол, – шепнула она кобыле, и Ганнибал гордо всхрапнул. – Но он не для таких, как ты. Он привык к более изысканным особам. – Она тяжело вздохнула. – Только лондонские красотки – две или три – ему подойдут.

Николас закрыл глаза. У него защемило сердце от горечи в ее голосе. Как Мэг могла полагать, что он ее не хочет? Он взглянул вверх на поврежденную балку.

Он с ней об этом не заговорит, пока не исправит вред, причиненный ей в жизни. Пока не докажет, что достоин ее.

Он подождал, пока Маргарита оседлала кобылу и вывела ее во двор. Наблюдал, как она взобралась на лошадь и ускакала. Сам быстро оседлал Ганнибала. Жеребца не пришлось уговаривать. Как только Николас вскочил в седло, его конь пустился галопом вслед за Мэг и ее кобылой.

Дорога в Лондон лежала справа от них. Нужно было только повернуть Ганнибала в том направлении, перепрыгнуть живую изгородь и ускакать.

Но Маргарита выбрала дорогу слева, ведущую к лесу. Ник видел, как она мчится галопом по открытому полю, низко склонившись к шее лошади. Она сидела на кобыле верхом по-мужски, и ветер трепал ее волосы за спиной, как боевой флаг. Внезапно его охватило желание, стеснившее грудь, не давая дышать.

Он повернул Ганнибала вслед за женой.

Мэг мчалась навстречу ласковому ветру, желая, чтобы он унес прочь ее сердечную боль, смятение и страх. Без ребенка старая герцогиня погубит ее. Мать будет уничтожена, раздавлена, узнав правду о смерти мужа. Николас прав. Она тоже не хотела отдавать своего ребенка такой женщине, как его бабушка. Мысли летели по ветру, обгоняя наездницу.

Возвращение в Уиклифф напомнило ей о том, что она только подтвердила опасения отца на свой счет – из нее вышла ужасная жена.

Она позволила ветру осушать свои слезы. Единственная причина, почему ей вообще удалось выйти замуж, – обман Темберлея. Должно быть, он боится, что каждый ребенок, которого она родит ему, пойдет в нее. Только представьте себе: красавец Дьявол Темберлей, любимец прекрасных женщин, со своей безобразной женой и таким же непривлекательным отпрыском. Бульварные газеты будут торжествовать, упиваться успехом.

Гораздо легче дразнить ее, соблазнять, пока она не лишится разума от желания, а потом уйти, бросить ее в одиночестве.

Боль от этой мысли была так сильна, что от жалости к себе Мэг расплакалась. Она осадила кобылу у реки и спешилась, прислонилась к сильному плечу кобылы и вытерла слезы.

Мэг смотрела на темное пятно на своей кожаной перчатке и думала, как ей жить, если брак будет расторгнут. Она никогда не станет прежней после Темберлея, но как-то будет продолжать жить.

– Эта земля – часть поместья Уиклифф?