Коварные сентеги - Юрий Иванович

– И князь движется спешным маршем к северной границе?

– Как раз и нет! Я сам в полном шоке от происходящего. Княжеская дружина не только осталась на юге, но еще и двинулась к самому барьеру. Дескать, как раз там и притаились основные враги нашего Катранго. А провокации на границе – это только отвлекающие маневры. Похоже, неприятель решил нас обмануть, и пока мы ринемся укреплять границы на севере, нанесет коварный удар с юга.

Мальвика побледнела:

– Как же так, барон? Ты ничего не напутал?

– А что тебя так волнует?

– Это не могло случиться так быстро! И княжеской дружине надо поспешить на север! Я уверена, это на юге его отвлекают…

– Не переживай! У князя весьма дельные Эль -Митоланы, и они во всем разберутся.

– Но откуда ты все это узнал?

– О! У меня есть один приятель. Немного сноб, задавака, потому что колдун, но зато у него весьма почетная должность главного управляющего почтой. И мы с ним только что имели разговор. И знаешь, с чего началось? – Чиган Сетирес рассмеялся: – Он мне предложил немедленно поднять цены на оружие вдвое и был страшно удивлен и разочарован, когда я ему похвастался, что сделал это еще вчера. И повторил сегодняшним утром. Ха-ха! Вот потому он мне и проговорился, что хотел похвастаться своей информированностью. Вся голубиная и магическая почта, в том числе и княжеские распоряжения, идет через него, так что он и в самом деле наиболее информированный. Перед тем как встретиться со мной, он имел аудиенцию у княгини, да еще и намекнул, что вскоре у него будет в кармане еще одна, а то и две министерские ставки. То есть у него начинается стремительный карьерный рост.

– Что, вот так прямо и стал вдруг самым умным и востребованным? – не поверила Мальвика, все еще лихорадочно пытаясь сообразить, как же так получилось и в чем ее личная вина.

– Не вдруг. И не стал. А кто ему помог – тоже не удержался и мне похвастался. Одна очень шикарная женщина. Теперь она его любовница и согласилась еще вчера переехать к нему. Сегодня они устраивают маленький ужин и пригласили меня. Ну а я сказал, что приду со своим компаньоном по оружейному бизнесу. Так что отправляемся вместе.

– Уже?

– Конечно! Это ведь не бал. Ужин на дому у нас устраивают засветло, чтобы потом еще успеть на иной, официальный бал. Так что поехали! Я вас познакомлю, да и сами взглянем, что там у него за удивительная красавица появилась.

Растерянная маркиза только и смогла, что согласно кивнуть. Она была в шоке: вместо помощи Кремону она тут только все испортила! Таких жутких дел натворила, что впору расплакаться!..

Два последующих дня новые рабы рода Беерчи только и делали что учились. Причем делали это как самостоятельно, по книгам, так и слушая лекции хозяина дома и его сестры. На третий день лекции по отдельным темам стали вести и другие сентеги. Для них всех было сказано, что Риона готовится на должность конклатерры, а двое мужчин – на специализированных боевиков, которые будут защищать Сату-Лгава во время его походов за трофеями.

Сам же главный представитель рода за первые три дня все-таки сумел с помощью подношений и взяток утрясти проблемы с городскими властями, хотя для этого ему и пришлось потратить все наличные средства и отдать все ценное из того, что у него имелось для данных случаев. И на четвертый день предстал перед выбором: какой из своих «горячих трофеев» продать, для того чтобы в доме не стало голодно. Для этого он перед самым завтраком наведался к северянам, кратко огласил положение финансовых дел и продолжил:

– Понимаю, что еще рано выводить тебя, Риона, на торги, но иного выхода нет. С этой противной Салажей я вчера на ночь глядя разругался окончательно и вообще заявил, чтобы она к моему дому больше не приближалась. Так что после завтрака спускайтесь вниз, будем решать, что и как продавать. В противном случае, завтра у нас нечем будет пообедать. Я уже не говорю о средствах, необходимых для похода в Курганд. Следует немедленно вывезти и продать предметы искусства из самого старого тайника.

Он убежал, так и не взглянув на разложенное оружие, готовое к отражению возможного ночного нападения, и даже не намекнув на спасительную продажу хоть какой-то его части. То есть свое слово он держал.

Каждый из троицы это мысленно отметил. Усевшись за стол, искатели стали высказываться, словно давно обсуждали эту тему.

– Да уж, керечесы продавать нельзя, – словно с кем-то соглашался Кашад. – Разве что ту, которая поломана. Все равно мне для стрельбы и одной хватает.

– Вот именно, – проворчал энормианин. – Надо сегодня же вернуть Коллекционеру его родовое ружье. Или сдать в аренду, если он заартачится. Иначе мы только уменьшаем обороноспособность этого здания.

– Значит, так: надо продавать шавасун! – решительно заявила Риона. – В любом случае у нас один останется. А сломанную керечесу продавать нельзя, из нее может стрелять хотя бы та же Лейч-Ера во время обороны. Ее давно пора отдать в ремонт нашим местным ремонтникам артефактов. Отнесите ее в мастерскую сейчас же.

При этом она глазами и мимикой умудрилась напомнить, что у них в рощице еще и шавасуны припрятаны, и много чего другого, о чем они пока дружно умалчивали даже в разговорах между собой. Потому что ночное проникновение хозяина дома в их спальни, последовавшее потом спаивание эликсиром Бигина и сделанное внушение нельзя было совершить без предварительного просмотра спален, а потом еще и прохода внутрь через иные, потайные ходы. То есть за рабами могли присматривать и подслушивать их круглосуточно. И скорей всего так оно и было. Наверняка имеется кто-то из приживал, который только тем и занимается, что шпионит.

Мужчины задумались. В последнее время они заметили, что их подруга все больше и больше входит в роль той самой женщины-зверя, которая только и могла работать конклатеррой. Спорить с ней никто из них не пытался. Кашад в такие моменты только жалобно посматривал на Кремона, а тот чувствовал какое-то стеснение и не мог жестко осадить свою любовницу. Потому что Риона регулярно, каждую ночь, пробиралась к нему в постель на час-полтора, и они предавались страстным ласкам и любовному экстазу. А так как это тщательно скрывалось от всех, а особенно от напарника, то получалось и не так, и не сяк. Вроде и приструнить надо наглеющую женщину, но и она в ответ может ляпнуть с некоей обидой: «Как пользоваться мною для удовлетворения своей страсти, так первый! А как оградить от крика и обид – так его и нет как будто! Да?»

Примерно так она могла сказать. Поэтому и пользовалась своей безнаказанностью с каждым часом все больше и больше. Невменяемый хотел было дать право в таких случаях покомандовать женщиной Кашаду, даже начал намекать на это во время беседы с ним с глазу на глаз, но тот почему-то испугался, странно засмущался и отмахнулся от этого дела двумя руками:

– Ты старший брат, вот и занимайся ее воспитанием и усмирением!

«Уж не подозревает ли он, что мы с нею любовники? – озадачился энормианин. – И деликатничая таким образом, не хочет вмешиваться в наши отношения? М-да… Как бы выбрать момент и его об этом порасспросить?..»