Шальные деньги - Йенс Лапидус

Пожал руку на прощание.

ЮВе проводил учителя взглядом. Ян был одет в теплую куртку «Мелка». Насупившись, быстро засеменил в сторону гимназии. Походу, нервничал.

А ЮВе остался одиноко стоять перед «Форум Хага». Мерз и размышлял. За что же все-таки Брунеус ставил сестре пятерки? За красивые глазки? Подбадривал? О самочувствии ее беспокоился?

Настроение испортилось. Из-за сестры. Из-за того, что опять не за что зацепиться. Если Камилла покончила с собой, куда девалось тело? Где предсмертная записка? Ведь говорят же психологи, что суицид — это крик о помощи. Нет, даже если он не знал сестру хорошенько, он знал ее достаточно, чтобы сказать: не могла Камилла наложить на себя руки. Не из того она теста.

ЮВе поехал прямиком в Чисту. Абдул теперь разорется (они ведь забили встретиться и обменять кэш на колу), ну да потерпит.

Пассаж в «Чисте» только что отремонтировали: кинотеатры, рестораны, бутики, «Оленс», you name it. ЮВе прошел прямиком в «Н & М». Наудачу: вдруг Сусанна Петтерсон работает сегодня. Несколько месяцев назад уже заходил сюда: тогда, при первой встрече, Сусанна посоветовала ему расспросить Яна Брунеуса.

ЮВе часто и надолго забрасывал поиски Камиллы. Не хватало сил. Чувствовал какое-то оцепенение. Вечно мешало что-то: то кокаиновые хлопоты, то учеба, то напряги с Софи. Потому и распутывал эту историю кое-как, урывками.

Сусанна сидела за кассой. Покупателей один-другой — и обчелся. ЮВе попросил уделить ему пару минут. Без вопросов — за кассу села напарница. Сусанна с ЮВе встали у стоек с джинсами.

Девица явно напряглась. Беспокойно озиралась то на покупателей, то на своих коллег, вообще на всякого, кто мог подслушать их разговор.

— Простите, что вот так к вам как снег на голову. Не помешал? Как вы?

— Да ничё, не жалуюсь.

— А дети?

— А чё им? Тоже нормально.

— Просто хотел поделиться — я тут встретил Яна Брунеуса, учителя вашего.

— Мм…

— В двух словах. Он говорит, Камилле было фигово. Что, скорее всего, она покончила с собой. Говорит, старался подбадривать ее, помочь. Жалеет, что все так вышло.

— Прям жалеет?

ЮВе сделал паузу. Ждал, будет ли продолжение.

Продолжения не последовало.

— Что скажете?

— А я-то чё могу добавить? Раз Ян сказал, значит, так и было.

ЮВе перехватил ее взгляд:

— Да ладно, Сусанна, вы ведь что-то знаете. Вы же вместе с Камиллой прогуливали его уроки, но почему-то Камилле он ставил пятерки.

Сусанна зачем-то сложила пару джинсов. Знала, но молчала. ЮВе ясно видел — щеки у продавщицы пылали.

Сложив одни джинсы, взялась за другие. Искусственно потертые на коленях и выше. Совместила штанины. Согнула втрое. Вышла симметрия бирки и заднего кармана. Фоном играла знакомая музыка: Робби Уильямс.

— А сам-то чё, не врубаешься? Ты сестру-то свою вообще не знал, что ли? Не просек еще, за какие такие таланты ей пятерки ставили? А ты спроси, спроси кобеля этого, Брунеуса. Думаешь, Камилла у всех на пятерки училась? Как же! Только у Брунеуса. А в чем к нему на уроки ходила, ты бы видел.

А ЮВе все не догонял. О чем это она?

— Вот ты тормоз! Да Ян Камиллой твоей полгода тешился. Пятерки ставил за крутой секас. Трахал ее, скотина такая!

Проехали Сундсваль. Проводница крикнула: «Вошедшие, предъявляем!..» ЮВе встрепенулся. Продрал глаза. Два месяца назад продавщица Сусанна Петтерсон почти вот так же вскричала, открывая ему первопричину школьных успехов Камиллы.

Так кто же его сестра на самом деле? Ну или была? Подобно брату, искала свою удачу, попала в плохую компанию? Не выдержала столичного пресса, сбежала? Или кто другой постарался убрать ее с глаз долой. Вопрос — зачем?

Под ложечкой посасывало, но ЮВе крепился. Решил дотерпеть до дому. Чтоб не перебить аппетит — через полтора часа родаки обязательно усадят за стол.

Встал. Отправился в вагон-ресторан. Не с целью купить чего, а так — от внутреннего зуда. Последние месяцы частенько накатывало беспокойство. Учился ли дома, сидел ли на лекциях, дожидался ли, когда Фахди или кто другой принесет товар. Вдруг заерзает. Тогда пытался отвлечься. Научился. Держал наготове прибамбасы. Во внутреннем кармане всегда носил плеер «Сони», часто брал с собой книжку, закачал в мобилу тучу клевых игрушек. Поля в тетрадках с конспектами пестрели чернильными человечками.

Вот и теперь вдруг потянуло размяться. Игрушками тут уже не обойдешься. Придется прокинуться туда-сюда, и так несколько раз. Один вопрос не давал ЮВе покоя: отчего он дерганый такой стал? Из-за того, что на кокс подсел или все же из-за сестры?

Понаблюдал за другими пассажирами. Снулый, измудоханный люд. Обыватели в кубе. ЮВе постарался одеться под стать, не выделяться: джинсы «Акне», университетская толстовка «Superlative Conspiracy» и полуотстойные кроссы «Адидас». Смимикрировал. К свиданию с родаками самое то.

После встречи с Сусанной решился. Дальше пусть ищут те, кому положено. Правда, звонок сыскарю, отвечавшему за дело Камиллы, оставил в душе ЮВе какое-то странное чувство. ЮВе выложил все, что нарыл, — рассказал про шашни Брунеуса с Камиллой перед тем, как она пропала. Про то, что узнал это от Сусанны Петтерсон. Про то, что Брунеус ставил Камилле «отлично», несмотря на частые прогулы.

Следователь обещал разобраться. ЮВе уже решил, будто Яна Брунеуса тут же вызовут на допрос.

Звонить в полицию было западло. Главное, чтоб Абдулкарим не пронюхал.

Зато какое облегчение — сбросить с себя такую ношу! Пусть загоняются те, кому положено.

И, как прежде, кинулся заглушать свою боль. Переключился на наркоту, учебу, Софи. Суетился насчет Лондона. Обсуждал стратегические планы с Хорхе. Толкал. Продавал. Рубил капусту.

Решил выложить родакам все, что сообщил следствию.

Через пять минут Робертсфорс. Живот урчал на все лады. То ли от нервов, то ли с голодухи.

Походу, все же от нервов — перед встречей с родителями.

Всего полгода, как распрощались, — в памяти изможденное лицо мамы, суровый взгляд отца. Полегчало ли им? ЮВе была невыносима перспектива снова столкнуться с неизбывностью их горя. Не для того ли уехал?! Чтобы начать с нуля. Состояться в новом амплуа. Преуспеть. Превзойти родителей, заеденных бытом, да еще с довеском в виде пропавшей дочки. А он хотел забыть.

Поезд вкатился на станцию. На перроне кто-то встречал, кто-то садился сам. Взвизгнули тормоза. Вагон ЮВе встал как раз там, где ждали родители. Молча стояли, не глядя друг на друга. Как всегда, отметил ЮВе.

Напустил на себя беззаботный вид. Типа рад и все такое. Как полагается.

Ступил на платформу. Родители не сразу признали его. Пошел им навстречу.