Ночной молочник - Андрей Курков

– Потом, голова раскалывается. Я лучше подремлю. Ты же дорогу знаешь?

Семен кивнул утвердительно.

Отец Онуфрий, ожидавший их возле автостанции, в руках держал старомодный кожаный саквояжик коричневого цвета. Из-под его пальто выглядывала черная ряса.

– Ну, поехали с Божьей помощью, – проговорил он, усевшись на заднее сиденье.

– Божья помощь нам не повредит, – согласился с ним Семен.

Отец Онуфрий несколько раз за дорогу пытался завязать разговор, но безуспешно. Семен на его слова только кивал. А в какой-то момент батюшка услышал храп Володьки и после этого до самого конца дороги ни слова не произнес.

Пока Володька спал в машине, Семен стал свидетелем освящения привезенной в прошлый раз сыроварни. Воспитанники детдома, директор и несколько учителей без особого энтузиазма поприсутствовали на церемонии, которую, тоже без особого энтузиазма, провел отец Онуфрий. Обошел несколько раз вокруг сыроварни с дымящимся кадилом, пробубнил себе под нос то ли псалмы, то ли молитвы. Потом приклеил на основание машины бумажку с крестом.

Когда все кончилось, детдомовцы с учителями отправились дальше учиться, а Семена и батюшку директор школы повел к себе в кабинет. В кабинете было удивительно тепло. Источник тепла обнаружился сразу – это был мощный тепловентилятор, стоявший в углу у двери. Старушка из детдомовской столовой насыпала каждому по тарелке гречневой каши, поверх каши положила по две домашние котлеты и потом щедро полила еду каждого густым соусом. Директор наполнил стопки водкой. Лицом он у себя в кабинете был добрее, чем в мастерской во время освящения сыроварни.

– Ну что, – произнес он, взяв в руку стопку. – Спасибо за помощь! Даст Бог, поделитесь еще, чем сможете…

– Чем Геннадий Ильич сможет, – учтиво поправил его отец Онуфрий.

– Ну да, и ему большое спасибо передайте! – закивал директор детдома. – Бог ему больше, чем другим, дает! Так что пока давайте за все хорошее выпьем!

Семен пригубил из стопки. Водка ему не нравилась. Отец Онуфрий осушил свою стопочку одним глотком. Как и директор детдома.

– А наладчик-инструктор был уже? – спросил у хозяина кабинета Семен.

– Да, – выдохнул директор. – Машина простая, не сложная. Мои старшие пацаны все записали. Будут теперь новую профессию осваивать. Им пригодится.

Семен вдруг проникся добрым отношением к директору. Показалось ему, что о своих «пацанах» говорил он с отеческой интонацией, с добротой.

«может, и мне им чем-то помочь?» – подумал Семен, но тут же понял, что не в силах кому-то еще помогать. Чем помогать?

Володька проснулся лишь тогда, когда Семен двигатель завел. Посмотрел осоловелым взглядом на приятеля.

– Что-то я замерз тут, – сказал, оглядываясь на усаживавшегося на заднее сиденье красноносого после нескольких стопок водки священника.

– Что ж ты хочешь, минус три на улице! – сказал Семен.

Володька ладони потер, плечами подвигал. Неудобно все-таки сидя спать – тело затекает, кровь останавливается.

– Давай я за руль сяду, – предложил он Семену.

– На площади Шевченко сядешь, – кивнул Семен. – А пока я машину поведу. Думал, после семи лет перерыва трудно будет, но руки все помнят!

Володька вздохнул, почесал рукой затылок.

– Что, семь лет не ездили? – донесся сзади голос батюшки.

– Да он семь лет назад машину вдребезги разбил! – объяснил отцу Онуфрию Володька. – Еле-еле они с женой живыми остались! Их врачи по кусочкам склеивали!

Семен, которому совершенно не хотелось об этом не только вспоминать, но даже слышать, тем более от своего друга, резко стартанул, из-за чего пустые бидоны сзади загремели.

– Эй! Осторожней! – вырвалось у Володьки.

Но «нива» уже выехала на сельскую дорогу, встала колесами в замерзшую колею и поехала по ней неспешно в сторону Вышгородского шоссе.

Батюшка на заднем сиденье задремал. Володька сидел молча. Безрадостный зимний лес по обе стороны дороги навевал Семену печальные мысли. Чтобы избавиться от них, Семен включил радио.

На подъезде к площади Шевченко, там, где внезапно заканчивается лес и начинается Киев, Семену захотелось выпить кофе. На площади батюшка, попрощавшись, отправился со своим саквояжиком в руке к трамвайной остановке. А они с Володькой подошли к сигаретному киоску, над открытым окошечком которого крупными буквами было написано «Горячий кофе – 1 гривна». Взяли по стаканчику. Стаканчик был одноразовый, из тонкого пластика. Семен даже удивился, как это он не расплавляется из-за горячего кофе.

– Сейчас тебе про прошлую ночь рассказать, или сначала бидоны отвезем? – спросил Володька.

Хмельная усталость потихоньку одолевала Семена, притупив на время его любопытство.

– Сначала бидоны, – сказал он.

Володька кивнул, уселся за руль машины. Допил кофе. Подождал, пока Семен устроится на соседнем сиденье.

Снова звякнули бидоны, но не так громко.

Пока ехали в центр, на Киев опустились сумерки.

Город Борисполь. Вечер

Ближе к вечеру отправился Дима пешком к автовокзалу. Пока шел по улице, все по сторонам оглядывался. Боялся, что за ним следят.

Пару раз опускался на корточки и шнурки перевязывал. Опять же для того, чтобы по сторонам осмотреться. Но никаких подозрительных личностей, шедших с ним в одном и том же направлении, не заметил.

В зале игровых автоматов Дима перевел дух, расслабился. Валя не увидела мужа. Она за своим окошечком сидела и отсчитывала жетоны стоявшему к Диме спиной клиенту.

За первым рядом автоматов кому-то повезло, и звук льющихся в железное корытце полтинников заполнил все пространство зала. Внутри у Димы все замерло, как на рыбалке во время серьезного клева. Он подошел к проходу между первым и задним рядами автоматов. Увидел пацана лет четырнадцати, замершего перед автоматом и восторженно наблюдавшего водопад монет.

«Да ему же еще восемнадцати нет!» – мысленно возмутился Дима.

И захотелось ему пацана этого за ухо из зала вывести, а выигрыш обратно в окошко сдать. Тут же и мысль о справедливости присоседилась. А следом – вспомнились слова молодого милиционера, который утром приходил. О том, что лекарство из ампул обостряет чувство справедливости и лишает человека страха.

Дима вспомнил о своем страхе, опустил взгляд на пальцы рук, проверяя, дрожат ли они. Пальцы не дрожали, да и внутри у него, не в телесном нутре, а в душе, царствовало спокойствие.

Звон монет прекратился, но теперь в ушах у Димы звучало золотое эхо. Звучало и еще больше успокаивало его. Здесь, в зале игровых автоматов, где не было окон, но где каждый автомат давал столько яркого многоцветного света, что, в конце концов, любому вошедшему казалось, что он попал на другую, сказочную планету, Дима вдруг ощутил себя под защитой неведомых мистических сил. Подождав, пока клиент получил в окошке кассы свои жетоны, Дима подошел и улыбнулся жене. Он думал, что улыбается самоуверенной, спокойной улыбкой.