Иерихон - Басти Родригез-Иньюригарро

— Юлиус? Титус? — спросил он неожиданно ломким голосом.

— Юлиуса убили ещё на первом, — склонил голову Аурелиус. — Вместе с Эребусом. Без них мы бы сюда не вошли. А Титус остался на восемнадцатом. Разве вы их не видели?

Кампари оглянулся: Дик и Фестус смотрели в сторону. Про остальных не спросил: зачем обсуждать очевидное? Обнаруживая тела своих — теперь уже не тайных — сторонников, он сам думал: не будь здесь этих почти незнакомых командору людей, менее готовых к войне, чем хотелось признавать, он потерял бы весь отряд. Наделённые властью испокон веков нуждались в пушечном мясе, но когда же он, Кампари, оказался на этих рельсах и успел уехать по ним так далеко? В глазах щипало из-за Юлиуса, из-за невозможности сказать: «Так, ребята, поигрались и хватит: сейчас я сделаю как было».

— Контролёры — штук сорок офицеров — закрылись на крыше и нас не пускают, — нажаловался Аурелиус фальцетом. — Подниматься к ним на внутреннем лифте — самоубийство. Мы собирались лезть через станцию, когда услышали знакомые голоса.

— Там с минуты на минуту окажется пятёрка старших. Временно разделимся. Если группа захвата прорвётся на крышу, то откроет дверь оставшимся здесь. Предупреждаю: лифты, привязанные к Линиям, уже не работают.

Кампари вкратце изложил последние события. Ему ответили возгласами:

— Ничего себе! Нам будет не хватать ненавистного Центра! Мы решили, что и грохот, и туман, и звон — естественное продолжение того, что здесь происходило!

— По сравнению с тем, что творится внизу, тут нет никакого тумана.

— Командор, идите сюда, — подал голос Фестус. — Вам надо это видеть.

Все ринулись к окнам. Земля скрылась под густыми клубами коричневой ваты, прорежённые здания парили утёсами, масштаб разрушений поражал, но с высоты двадцатого этажа в нём виделась система: широкая просека резала город пополам, упираясь прямо в башню Отдела, речными притоками в неё впадали провалы поуже. Конец образовавшегося проспекта терялся вдали, но Кампари, у которого карта Агломерации словно отпечаталась на обратной стороне век, выдохнул:

— Что и требовалось доказать. Эта просека ведёт в сторону Совета. Господа, я склонен полагать, что мы в ловушке. Не верю, что сорок офицеров в панике забились на крышу, не сообразив, что могут уйти через станцию.

— Рассчитывают на подкрепление?

— Какие-то контролёры застряли на 26-й, однако сомневаюсь, что на крыше ждут их. Не знаю, во что я втянул вас, но отсюда лучше бежать.

— И где нам прятаться до конца жизни? Нет уж, командор, мы не согласны.

— Раз альтернативного плана нет, будем придерживаться первоначального, — высказался Фестус.

Кампари встряхнулся:

— Валентина там?

Все уверенно закивали.

— Отлично. Кстати, господина Мариуса никто не видел?

— Либо его нет в Отделе, либо он на нижних ярусах.

— Ладно, потом разберёмся.

Прежде, чем Дик могла, по своему обыкновению, схватить его выше локтя, Кампари нырнул в кабину лифта и нажал верхнюю кнопку.

Секунды взлёта истекли молниеносно. Двери разъехались, командор шагнул под дрожащий купол посеревшего неба. Десятки револьверов уставились на него чёрными зрачками.

— Не стрелять! — Валентина сорвалась на визг. — Без моего приказа не стрелять!

Кампари усмехнулся и вышел на середину крыши, отметив, что к знакомым шумам присоединился новый звук: низкий, жужжащий, действующий на нервы. Контролёры, держась на расстоянии метра, сомкнули кольцо вокруг командора и новой Главы Отдела.

— Хочу спросить и всё некогда, — заговорил он вполголоса. — Что ты сделала с господином Мариусом?

— Считаешь, я могла причинить ему вред? — голубые глаза распахнулись. — Господин Мариус сложил полномочия, поцеловал меня в лоб и уехал в неизвестном направлении. Я удивлена не меньше твоего.

— Умыл руки, стало быть.

— Не о том думаешь! Ты понимаешь, что кто-то должен ответить за это? — она топнула подошвой сапога, явно имея ввиду полные трупов этажи, потом взглянула в колеблющееся небо.

— И за это? — Кампари указал на просеку и расходящиеся от неё лучи. — По совместительству?

Валентина тяжело кивнула.

— Предложишь мне дать показания против кого-то из моих людей?

— Лучше против всех. Так убедительней.

Раздались крики: Феликс прыгнул на крышу Отдела, потеснив нескольких контролёров. Старшая пятёрка не заставила себя ждать. Валентина открыла рот, но Кампари накрыл её руку своей, поднял револьвер и выстрелил в воздух, в кои-то веки жалея об отсутствии рупора. Головы вновь повернулись к нему, тем временем за Феликсом последовали Виктор, Клемент, Витус и Антониус. Осторожно шагая по парапету, они поглядывали на командора, оценивали ситуацию. Взгляд Клемента сфокусировался на двери, ведущей на лестницу.

— Господа, вы меня не любите, и это взаимно, — повысил голос Кампари. — Сегодня погибли ваши сотрудники, товарищи — не знаю, кем они для вас были. Я тоже потерял людей. Но ответьте, кто-нибудь из вас ожидал, что кроме Центра рухнет треть Агломерации? Там, под обломками, трупов в разы больше, чем здесь! Кто-нибудь из вас знает причину случившегося?

По кольцу офицеров прошёл ропот:

— В лицо!

— А если я не имею к этому отношения? Посмотрите, куда ведёт эта просека! Сегодня Медицинскому Совету, то бишь, мифическому тайному правительству, показалось, что пора уничтожить Центр. Зачем к нему прибавили прочие дома — непостижимо. А если завтра им помешает она? — он указал на Валентину, шепчущую: «Кампари, остановись».

Лязгнула дверь, выпустив на крышу Фестуса и Дик, в ту же секунду со стороны платформы показался Аурелиус, за ним остальные. Командор заорал, что было мочи:

— Без паники! Вас всё равно больше! Единственные вопросы, имеющие значение: что творится за воротами Совета и почему они стёрли часть города с лица земли?

Валентина схватилась за голову. Офицеры растерянно молчали, действующее на нервы жужжание нарастало, командорский отряд распределился по периметру крыши. Дик прижала ладони ко рту, уставившись на рельсы 2-й Линии. Кампари посмотрел туда же, и сердце его пропустило удар.

— Твою ж мать! — охнул Феликс.

Раскинув руки, глядя не под ноги, а только на Дик, по шпалам, парящим в воздухе, шагал, почти пританцовывая, архитектор Пау — красивый, как никогда, сияющий, торжествующий, несущий на кудрявой голове корону гениальности, мысленно не покинувший стены своего невозможного дома и потому — неуязвимый.

Кампари понял, что уже не окружён контролёрами. Что же случилось — он распихал их, пробираясь к парапету, или они сами разомкнули кольцо? Всё оказалось проще: они расступались перед Валентиной, не отстающей от Кампари ни на шаг — краем глаза он видел её растрепавшиеся светлые волосы, хотя смотрел только на Пау, боясь лишний раз выдохнуть.