Фотофиниш. Свет гаснет - Найо Марш

— Значит, нам, возможно, придется у многих взять отпечатки, — сказал Хэйзелмир.

— Возможно.

— Кстати, сэр. Мы с вами говорили по очень плохой связи. Ее временно починили после шторма. Простите, вы просили меня привезти коловорот?

— Да, просил.

— Ясно. Мне так и показалось, что я услышал нечто подобное.

— А вы привезли коловорот, инспектор?

— Да. Рискнул.

— Большой?

— Несколько, разного размера.

— Великолепно.

— Могу я просить…

— Конечно. Пойдемте в студию, и я объясню. Но сначала взгляните на интересную резьбу на дверцах шкафа.

II

Совещание в студии продлилось час, и после его окончания доктор Уинслоу заговорил о планах по перевозке тела. Озеро почти вернулось к нормальному состоянию, Лес приплыл на катере и привез почту.

— К наступлению ночи оно будет спокойное, как запруда у мельницы, — сообщил он.

Полицейский вертолет совершал второй рейс и должен был привезти двух констеблей и отвезти доктора Уинслоу в Ривермаут. Там он договорится об отправке похоронного авто, а тело перевезут на катере на другой берег и встретят машину там. Вскрытие произведут, как только освободится официальный патологоанатом — возможно, этой же ночью.

— А теперь, — сказал Хэйзелмир, — я полагаю, мы проведем этот… эксперимент, так?

— Только если вы вполне уверены, что хотите рискнуть. Помните о том, что, если он провалится, то вы можете пережить несколько очень неприятных моментов.

— Я ценю вашу заботу. Послушайте, мистер Аллейн, будь вы на моем месте — вы бы рискнули?

— Да, — ответил Аллейн. — Я бы рискнул. Я говорил себе, что я чертов дурак, но я бы рискнул.

— Мне этого достаточно, — сказал Хэйзелмир. — Пойдемте.

— Вам не кажется, что мистер Реес уже довольно долго томится в библиотеке?

— Вы совершенно правы. Боже мой, да. Мне лучше спуститься к нему.

Но Хэйзелмиру не пришлось идти вниз. Дверь в студию отворилась, и вошел мистер Реес. Аллейн увидел, что он очень рассержен. Не то чтобы он вел себя каким-то особенным образом. Он не бранился и не кричал. Он стоял совершенно неподвижно в своем собственном доме и ждал, пока кто-нибудь выступит с объяснениями. Углы его сурового рта были плотно сжаты.

Аллейн слегка склонил голову навстречу этому ледяному ветру и объяснил, что, прежде чем тревожить мистера Рееса, они почли за лучшее сначала произвести официальный осмотр и проинформировать обо всех обстоятельствах инспектора Хэйзелмира, которого он представил и которому достался в ответ холодный кивок. Мистер Реес слегка наклонил голову. Затем Аллейн поспешно представил доктора Уинслоу, которому мистер Реес оказал заметно менее ледяной прием.

— Поскольку сейчас вы свободны, — заявил мистер Реес, — то будьте так добры, давайте спустимся в библиотеку, где нас не потревожат. Я буду рад узнать, какие шаги вы предлагаете предпринять.

Хэйзелмир, к удовольствию Аллейна, повел себя совершенно невозмутимо и любезно ответил, что библиотека будет удобным местом. Затем мистер Реес подчеркнуто обратился только к Аллейну и сказал, что обед отложили до двух часов дня и что он будет подан в виде холодного буфета, так что гости смогут поесть, когда им захочется. Сейчас было двадцать минут второго.

— А пока, — величественно продолжил мистер Реес, — вы сделаете мне большое одолжение, если обяжете меня еще больше и присоединитесь к нам в библиотеке.

Аллейн подумал, что вряд ли что-то может понравиться Хэйзелмиру меньше, чем его присутствие в качестве молчаливого наблюдателя за техникой ведения следствия. Он сказал, что обещал заглянуть к Трой. Он добавил (не соврав при этом), что она страдает периодическими приступами мигрени, и добавил (уже немного приврав), что один из таких приступов начинался у нее сегодня утром. Мистер Реес несколько топорно выразил сожаление по этому поводу и сказал, что надеется увидеть Аллейна, как только это будет удобно. У Аллейна было такое чувство, будто они оба повторяют заученные реплики диалога из какой-то унылой пьесы.

Мистер Реес сказал Хэйзелмиру: «Пойдемте», и первым вышел из студии. Хэйзелмир обернулся в дверях, и Аллейн быстро показал ему знаками, что возвращается в спальню. Инспектор задрал вверх свой здоровенный большой палец и пошел за мистером Реесом по лестнице.

Аллейн закрыл дверь. Доктор Кармайкл, который во время этой беседы привычно сделался незаметным, встал и спросил его, действительно ли Хэйзелмир намеревается исполнить план, который они составили.

— Да, и я очень надеюсь, что он не причинит себе этим вреда.

— Но ведь вы его предупредили.

— Да. Но план-то придумал я.

— Каков буде первый шаг?

— Нам нужно устроить так, чтобы Мария попросила или просто получила позволение обрядить тело. Хэйзелмиру лучше бы устроить все так, чтобы ей сказали, когда именно она может это сделать.

— А что, если она отказалась от этой мысли?

— Это отвратительная перспектива. Но мы надеемся, что предоставленная ей возможность сработает. Теперь я пойду к этим двум парням и подготовлю их.

Доктор Кармайкл сказал:

— Аллейн, если у вас есть минутка, будьте так добры и расскажите еще раз про ключи. Я все слышал, но хотел бы, чтобы вы мне напомнили.

— Ладно. От спальни есть три ключа. Один был у Марии — его я забрал, когда впервые попал в спальню. Второй был у Соммиты, третий — у Бартоломью. Четвертый хранила у себя миссис Бейкон. Когда Реес и Соммита поднялись в спальню после концерта, они нашли там ожидавшую ее Марию. Если дверь была заперта, то она вошла туда, открыв ее своим ключом. Соммита закатила истерику, устроила им скандал, вышвырнула из спальни и заперла за ними дверь. Каждый из них в отдельной беседе сказал, что отчетливо слышал, как ключ повернулся в замке. Через двадцать минут Мария вернулась с горячим питьем, открыла дверь своим ключом и нашла хозяйку убитой. Нигде, ни на каких поверхностях, на полу или на теле Соммиты не было никаких следов ее ключа. Впоследствии я нашел его в ее вечерней сумочке, аккуратно уложенной в нижний ящик туалетного столика. Реес уверен, что, когда они шли наверх, при ней не было этой сумочки. Люди, суетившиеся вокруг нее в гримерной, тоже говорят, что сумочки при ней не было — и действительно, для того наряда, в котором она была, это был бы неподходящий предмет, даже вне сцены. Точно так же невозможно представить, чтобы она в разгаре гневного припадка достала ключ из того места, где он лежал, сунула его в замок в тот момент, когда Реес или Мария закрывали за собой дверь, чтобы они оба услышали, как дверь запирается, а потом педантично вынула вечернюю сумочку, положила в нее ключ и убрала ее в ящик. Сумочка даже была убрана в специальный мягкий мешочек, который женщины используют, чтобы золотая сетка не цеплялась за ткань или чулки. Вот такая история о ключах.