Оковы судьбы - Игорь Конычев

– Я Алан Рэвендел, и я пришел говорить с вашим вожаком! С Фенросом!

– Он не хочет видеть ни тебя, ни твоих новых дружков, – огрызнулся кто-то из толпы. – Так что вы послужите нам отличным пиршеством! – Кольцо заблудших начало медленно сжиматься.

Рука Джессики в ладони Алана вздрогнула, и девушка решительно высвободила ее. Выйдя из-за спины Рэвендела, Джессика откинула со лба черные волосы и, гордо выпрямившись, спросила:

– По-вашему, Фенрос будет рад, если вы посмеете коснуться его единственной дочери?

Слова девушки подействовали – заблудшие из стаи Фенроса замерли в нерешительности. Они озадаченно переглядывались, с недоумением глядя на стоявшую перед ними девушку.

– Она действительно его дочь! – пораженно воскликнул кто-то из толпы.

– Тот же запах, – поддержал первого заговорившего старческий голос.

– Это и на самом деле Джессика! – на этот раз говорила молодая девушка.

Толпа заблудших загудела, но неожиданно их голоса стихли.

– Чем ты докажешь, что ты и впрямь его дочь? – прогудел грозный голос, и огромный заблудший, ростом превышающий даже мускулистого Скара, одним мощным прыжком оказался напротив Алана и Джессики. Свалявшаяся темная шерсть оборотня была покрыта коркой запекшейся крови, красные глаза горели холодным безумием, а из разинутой пасти клочьями капала пена.

– Не узнаешь собственного ребенка, Фенрос? Совсем лишился рассудка? – Оскалившийся Скар встал справа от Алана.

– Я не спрашивал тебя, изменник, – огромный заблудший буквально выплюнул эти слова. – Моя дочь… – тяжело ступая, он приблизился к Джессике.

Алан хотел преградить огромному чудовищу дорогу, но девушка мягко отстранила его.

– Не вмешивайся, Рэвендел, – тихо шепнул Скар. – Мы не проиграем при любом раскладе.

– Что? – Алан внимательно наблюдал, как Фенрос обнюхивает замершую Джессику.

– Если он признает ее, сможем поговорить, вряд ли убедим его, но все же, – продолжал шептать Скар. Он говорил так тихо, что Рэвенделу пришлось подойти поближе, чтобы разобрать слова заблудшего. – А если нападет и убьет ее, у нас появится шанс прикончить его сразу, пока его стая будет в замешательстве от того, что их вожак намеренно прикончил свою дочь. Тот, кто убил вожака, сам становится вожаком. Убью Фенроса, и его стая станет моей!

– Ты же хотел договориться с ним.

– Кто станет договариваться с безумцем? Воля жрецов давно выжгла его личность, оставив вместо него всего лишь куклу, – хмыкнул Скар. – Я до этого все говорил для девки, она слишком впечатлительная, но ты, ты должен понимать меня! Вместе мы расправимся со жрецами, а потом и с Осьминогом, ударим тогда, когда он не будет ожидать, и город станет нашим! – Глаз Скара загорелся, и его возбужденный голос задрожал. – Тебе уже не будет места среди людей, но ты сможешь повелевать ими! Вместе со мной!

Прежде чем Алан ответил, до него донесся голос Фенроса:

– Моя дочка… – печально прогудел Фенрос, коснувшись лица Джессики когтистой лапой, – моя единственная дочка… – заблудший поднес к глазам свою лапу, которой только что гладил лицо девушки. – Ее больше нет, ведь я… я убил ее! – Резко размахнувшись, Фенрос наотмашь ударил Джессику, метя когтями в открытую шею.

За мгновение до того, как Фенрос замахнулся, Алан, почувствовав намерения заблудшего, неожиданно легко отбросил повисшего на его плечах Скара, словно тот ничего не весил, и рванулся на помощь девушке. В этот момент время, казалось, замерло для Рэвендела: он видел, как страшные когти Фенроса медленно движутся к обнаженной шее Джессики, видел даже струйки пара, вырывающиеся из расширившихся ноздрей заблудшего, и ощущал его ледяное безумие. Алан сам не понял, как его ноги оторвались от земли, а за спиной словно раскинулись крылья. Когда когти Фенроса почти коснулись шеи его дочери, Рэвендел выкинул вперед изменившуюся руку в отчаянной попытке задержать оборотня.

Заблудшие из обеих стай застыли в недоумении, не мигая глядя на развернувшуюся прямо перед ними картину: Джессика, по-прежнему не сделавшая ни единого движения, стояла на месте, и когти Фенроса вонзились в ее горло. Однако по гладкой бледной коже скатился лишь тонкий ручеек теплой крови из крохотных порезов, оставленных острыми, словно бритвы, когтями. Между девушкой и Фенросом стоял Алан, хотя любой, кто видел Рэвендела раньше, узнал бы его с трудом. Половина лица Рэвендела представляла собой жуткую черную маску с горящим на ней фиолетовым глазом. Половина рта заострилась, и из-под тонких губ выглядывали длинные клыки, а за спиной, разорвав в клочья дорогую сорочку, выросли два огромных кожистых крыла. Угольная кожа, покрывавшая ранее только руку Рэвендела, теперь разрослась по его груди, доходя до другого плеча, и поднимаясь по шее, подбиралась ко все еще человеческой половине лица, почти скрытой спутанными черными волосами, больше похожими на гриву. Узоры, покрывавшие угольную кожу, мерно светились фиолетовым цветом.

– Не смей ее трогать… – глухой грубый голос, словно повторяемый многоголосым эхом, вырвался из потемневших губ Алана. – Тварь! – Когтистые пальцы Рэвендела резко сжались, и Фенрос взвыл от боли.

Заблудший пытался вырваться, но Алан держал крепко. Тогда Фенрос, рыча и роняя вязкую слюну, попытался ударить своего противника, но тот закрылся крылом, и когти заблудшего бессильно соскользнули по нему, не оставив на грубой коже даже следа. Вожак заблудших не сдался и, навалившись на Алана всей своей массой, почти достал его зубами. Выпустив лапу оборотня, Рэвендел успел схватить его за горло, когда изогнутые клыки заблудшего клацнули прямо перед его лицом. Низко зарычав, Алан оттолкнул от себя Фенроса, и тот, врезавшись в заблудших из своей стаи, опрокинул нескольких на землю.

Белая тень скользнула к растянувшемуся на полу Фенросу, и Скар уже издал победный рык, готовясь впиться зубами в горло вожака чужой стаи. Но его мечтам не суждено было сбыться. Черные волосы Джессики едва коснулись плеча Рэвендела, и девушка, сбив Скара прямо в прыжке, покатилась вместе с ним вниз по склону. Комок из тел ударился о потрескавшуюся стену одного из домов, и та, сложившись пополам, рухнула вниз, подняв облако серой пыли. Кто-то взвыл и сразу же замолчал, а спустя несколько мгновений среди оседающей пыли поднялась массивная фигура с грязным, когда-то белым мехом. Скар выпрямился во весь свой немалый рост, покачнулся и рухнул навзничь. Позади заблудшего стояла Джессика, недоуменно уставившаяся на свои испачканные кровью ладони. Взгляд девушки скользнул по телу поверженного противника, и только тогда она заметила, что узкие полоски тени, сверкая ониксовыми лезвиями, устремляются обратно на холм, к стоявшему у обрыва Рэвенделу. Джессика хотела что-то сказать, но мысли странным образом начали путаться у нее в голове и вовсе исчезать, а все ее сознание заполняла лишь одна мысль – убить Рэвендела. Девушка мелко задрожала и, поднеся к лицу руки, с ужасом увидела, что они зарастают темным мехом, а ее ногти, удлиняясь, заостряются.

– Убей его! – диктовала Джессике чья-то воля, и она была не в силах ей противостоять.