Хундертауэр - Сергей Чичин

Ведьма уставилась на заливающегося соловьем гнолла немигающими глазами и даже снисходительно кивать, как постановила в самом начале разговора, забыла. Сколько лет провела в этой глуши бок о бок с этими хвостатыми, и даже заподозрить не могла за ними такой упакованности!

— А вон та скатка — ковер-самолет? — уточнила она сдавленно.

— Та? Нет. Ковер-самолет тащат трое в хвосте, но тяжелый он, вот они и отстали. А это палатка-невидимка. И невредимка к тому же, ее, говорят, ничем не пробить, даже молния в грозу по ней бессильно соскальзывает. Вон еще жбан, из которого бесперечь течет какая-то жидкость, всего достоинства — горит хорошо, а на вкус гадость и ноги потом подламываются, а голова кругом идет и мысли рассыпаются вдребезги… Эх, не застали! Что ж теперь, все это обратно тащить? Да нас жены домой не пустят, уж как расстарались, а заодно и уборку какую устроили, весь этот хлам выволокли…

Физиономия у старейшины стала отчаянная, окружающие гноллы придвинулись и тоже загалдели в поддержку, что мол не волочь же обратно, там на освободившихся местах из-под этого барахла уже полезные вещи поставили, кадушки всякие, ящики и сиденья! К тому же в суматохе где-то потеряли целую кучу охотничьего снаряжения, копья с луками, еще искать придется, а как тут чего найдешь, когда нагружены по самое не балуйся?..

— Ладно, ладно, угомонитесь! — прикрикнула на них ведьма. — Волоките уж, так и быть, все это к моему дому. Случись какая оказия — отправлю вдогонку гоблинам с наилучшими вашими пожеланиями. А пока хоть богатой невестой себя почувствую.

Гноллы с радостным тявканьем припустились в указанном направлении, а ведьма шустро цапнула с ладони старшего кольцо, но надевать сразу поостереглась; зато долго еще стояла, глядя мечтательными глазами на выжженное пятно посреди поляны, и о чем-то думала, все вернее расплываясь в хитрой ухмылке.

Наверное о своем, о женском.

Настойки хватило ненадолго. Баклагу из-под нее генерал, опасливо оглядевшись, мощно запустил в сторону чем-то ему не глянувшейся звезды. Долетела она или нет — не хватило разглядеть даже зорких эльфийских глаз, но посудина пошла по удивительно настильной траектории, словно бы не встречая на пути никакого воздушного сопротивления, и вскорости исчезла вдали.

— К дождю, — вяло предрек друид.

— К метеоритному, — согласился Хастред. — Если умеешь, так лучше отведи. Синяков понаставит тех еще.

Окружающие тоскливо завздыхали. Синяков не хотелось. Владеющих целительными силами далзимитов в окрестностях не предвиделось, а отбиваться от метеоритов мечом даже Кижинге показалось занятием малопривлекательным. Громче и дольше всех вздыхал Вово. Впрочем, при ближайшем рассмотрении его вздохи оказались приглушенным жеванием — из распатроненного генералом мешка гобольд выкопал сверток с давешними печеными плодами и меланхолично их поглощал. Вид у бедолаги был настолько подавленный, что генерал прикусил язык, на который начали было стекаться грозные речи о неприкосновенности пищевого довольствия.

Тем более что в поле зрения обнаружился субъект куда менее изученный, нежели Вово. Он стремительно приближался с той стороны, куда только что убыла посудина, и заслуживал всяческого внимания хотя бы потому, что скорость его движения ничуть не уступала доброму арбалетному болту. По мере приближения стало очевидно, что существо это неопределенного роду-племени, более всего смахивающее на заурядного хумана, если только хуманы летают среди звезд без видимых приспособлений и с разливающимся под глазом фонарем.

— Щас врежется, — успел догадаться Чумп. — Умеешь ты, анарал, находить таких друзей, которые чуть что убить норовят. Природный дар, ни отнять ни прибавить.

Вновь прибывший элегантно погасил скорость и завис в нескольких футах от диска, разглядывая приютившуюся на нем компанию. Оказался он мужчиной невнятного возраста, с совершенно незапоминающимся лицом (единственной характерной чертой на нем оказался быстро темнеющий синяк во всю скулу). Облачен он был в непривычного (даже для повидавшего виды генерала) покроя одежду, увешан великим множеством амулетов, а в руках осторожно держал давешнюю баклажку гнолльей работы — сосуд из толстой дубленой кабаньей кожи, заплетенный в твердый чехол из лозин. Кижинга сочувственно крякнул. Не будучи гоблином, он близко к сердцу принимал всякие удары судьбы по голове, и попадание подобной штукой, запущенной к тому же мощной офицерской дланью, всяко не показалась ему пределом мечтаний.

— Это, случайно, не ваше? — поинтересовался ушибленный, вращая баклагу, дабы ее можно было рассмотреть в подробностях. Чумп открыл было рот, чтобы отказаться от такой чести и наврать что-нибудь про пролетавший мимо на большой скорости посторонний оплот швырятелей бутылок, но странный посетитель тут же осекся и, отгородившись баклажкой от возможного ответа, оборвал сам себя: — Впрочем, нет, не отвечайте, прошу вас! Ибо баланс.

— А я генерал Панк буду, — отрекомендовался генерал, и глазом не моргнув на странности гостя — видывал он и позанятнее, у самого, помнится, был как-то при штабе наблюдателем присланный монархом-нанимателем шут по имени Игого Хитропупый. — Не, почтенный Ибо, извини уж за откровенность — совершенно не наше. Бери и пользуйся. Кстати, не подскажешь ли, в какую сторону тут Хундертауэр? А то мы, ежели я ничего не путаю в чуждых мне магических материях, малость заблудились. То все лесом, лесом, а то хлоп, и вечная ночь, только что звезды со всех сторон, что тоже по моим наблюдениям не есть верное решение. Не иначе как не там свернули. Подскажи, будь другом, в какую нам сторону!

— Не подскажу, — ответствовал собеседник с достоинством. — Ибо баланс. Это не имя, это лишь объяснение, почему я не спрашиваю ни о чем вас и ничего не могу сказать вам, хоть багаж знаний моих и велик чрезвычайно, несть им предела, но тсс!.. Ибо шатко Равновесие, и всяко слово, не ко времени оброненное, может толкнуть великие Весы, и сорвется с цепи Хаос, и…

— Ты не мудри, ты пальцем покажи, — оборвал его генерал. — Ишь, «ибо баланс»! А тебе идет это имя, гзур буду. Как тебя по правде-то?

— Даже имя мое не для всяких ушей, ибо буде измолвлено — качнет неудержимо Весы, и Равновесие лопнет под неудержимым напором Извне, и…

— И сорвется с цепи Хаос, — догадалась эльфийка, практически государственного ума женщина, — Все с тобой ясно, малахольный. Гуляй отсюда, дальше мы сами. Поди вон Весы покарауль, пока никто мимохожий на них не навалил. Так, знаешь, качнуть могут, что Хаоса того сорванного вовеки не отыщешь на просторах мироздания.

Тут Тайанне почему-то зафиксировала взгляд на Вово, хотя никаких предосудительных действий гобольд не совершал — сидел себе свесив ноги в бездонную пустоту под диском и методично запихивал в рот корнеплоды из быстро пустеющего кулька.

Обескураженный блюститель Равновесия машинально сделал пару шагов по пустоте в сторону от диска, убедился, что упрашивать его вернуться никто не собирается, и вернулся на прежнее место без приглашения.