Истребитель закона - Василий Головачев

У поворота с улицы академика Бочвара на улицу Живописную стоял патруль ГАИ. Светящийся жезл инспектора указал на обочину, и Вася послушно свернул, останавливаясь за «Фордом» гаишников. С ГАИ у него никогда не возникало особых проблем, удостоверение сотрудника ФСБ действовало безотказно, а иногда он применял гипнораппорт, внушающий инспектору мысль, что водитель ни в чем не виноват. Вот и на этот раз Василий приготовился показать малиновые «корочки» инспектору и замер, не донеся руку до кармана. Инстинкт сработал раньше сознания. И тогда вместо удостоверения он вытащил пистолет и сказал в микрофон рации только одно слово:

– Алярм!

В зеркальце заднего вида Вася видел, как из машины ГАИ вышли еще две темные фигуры. В отсвете далеких фонарей блеснул металл: гаишники были вооружены вовсе не по-гаишному – автоматами, в том числе и неторопливо приближающийся инспектор.

– Грязное место! – вдруг быстро заговорила Мария. – Я чувствую давление на мозг…

– Пригнитесь! – сквозь зубы сказал Василий, заметив, как инспектор ГАИ на ходу отжимает предохранительную скобу автомата, и когда тому осталось сделать всего один шаг, резко открыл дверцу машины и упер в грудь гаишника ствол «волка».

Инспектор замер. Но лицо его при этом не выразило ни малейшего волнения, испуга или удивления, вообще ничего! Это было лицо не человека, а сомнамбулы, больного, оперируемого под наркозом. Несколько мгновений они смотрели в глаза друг другу, потом гаишник начал поднимать ствол автомата («калашников-99» с глушителем и укороченным прикладом, десантный вариант), и Василий аккуратно прострелил ему руку.

Инспектор, в глазах которого тлел огонек безумия и фанатизма, дернулся, все так же не меняя замороженного выражения лица, но автомат не выпустил, только раньше времени нажал курок. Ствол автомата заплясал, выплевывая строчку пуль, прочеркнувшую асфальт и борт машины, и Василий вынужден был выстрелить еще два раза – в другую руку и в ногу гаишника; убивать его он не хотел, понимая, что тот закодирован против своей воли и ни в чем не виноват.

Но инспектор стрелять не перестал! Только руки дрогнули, из-за чего ствол автомата повело, и он вывел синусоиду дырок в дверце «Фиата». И тогда в действие вмешались двое: Стас – толкнув дверь со своей стороны и сбивая инспектора с ног, и кто-то из «чистильщиков» Соколова, страхующих комиссара, – выстрелив инспектору в затылок с двадцати метров из своего «винтореза». Упал инспектор на дорогу уже мертвым. Стрельба стихла, ухнул взрыв, кто-то закричал, затем крик захлебнулся, и наступила тишина.

– У них были гранатометы! – прошелестела рация. – Один успел выстрелить.

– Потери?

– Нет, ребята успели выскочить, машине хана.

– Уходим!

Но уйти им не дали. С визгом тормозов и колес к машинам Котова и Соколова подскочили еще три машины, загородив выезд: джип «Лендровер», микроавтобус «Мицубиси» и длинный шестидверный «Линкольн-Таункар». Захлопали дверцы авто, из них высыпали на дорогу десятка два ловких парней, вооруженных пистолетами и автоматами. Остановились, цепью охватывая «Фиат» Васи, машину ГАИ и джип Соколова. Но за те секунды, что потребовались им для развертывания, и «чистильщики» не дремали, успев перегруппироваться и укрыться за машинами. Горящая «Мазда» Соколова освещала поворот шоссе, трамвайные пути и стену деревьев за ними, хорошо выделяя на фоне темноты новых действующих лиц. Еще через мгновение должна была начаться контратака многоопытных профессионалов Соколова, один из которых успел метнуться за деревья и обойти приехавших с фланга, но в этот момент открылась дверца «Линкольна» и на дорогу вышел Герман Довлатович Рыков. За ним важно вылез высокий мужчина в темно-коричневом костюме с надменно-сытым породистым лицом – тот самый, что беседовал, по словам наблюдателей, с Германом Довлатовичем в ресторане.

– Не стреляйте, Василий Никифорович, – сказал Рыков, обходя труп инспектора, приблизился, но за цепь своих телохранителей тем не менее не вышел. – Есть предмет для разговора. Но поскольку времени у нас мало, давайте пооперативней.

Василий вышел из-за машины с пистолетом в руке, насмешливо козырнул им.

– Какая приятная встреча, маршал! Неужели вы решили объявить нам войну официально? А ГАИ, надо понимать, теперь в вашем непосредственном подчинении?

– Это не мои люди, – ровным голосом отозвался Герман Довлатович. – За вами по пятам идет ликвидатор.

– А разве за вами нет?

– Я смогу защититься.

– Мы тоже. Что вам нужно? Зачем этот лихой вираж? Предупреждаю: давления не потерплю, а ребята у меня вряд ли уступят вашим в чем бы то ни было.

– Нам нужна одна вещь, которую вы незаконно переправили в нашу реальность, – густым властным голосом произнес спутник Рыкова. – Отдайте ее нам, и вас не тронут.

– Ах, даже так? – саркастически осклабился Василий. – Значит, не тронут, говорите? А с кем я имею честь беседовать, господин хороший?

– Я Морихей Цвингер, инспектор Союзов, – вздернул подбородок незнакомец. – Надеюсь, вы знаете, что может последовать за вашим отказом сотрудничать со мной?

– Нет, а что? – простодушно спросил Вася.

Цвингер и Рыков переглянулись.

– Наверное, вы плохо оцениваете свое положение, Василий Никифорович, – сказал Рыков сухо. – Сопротивление инспектору карается отречением и блокировкой астрала. Вы станете изгоем, как ваш бывший приятель Горшин. Но до Схода патриархов вы можете и не дожить.

Василий склонил голову набок, повертел в пальцах пистолет: четыре оборота вперед – четыре назад – фиксация с пальцем на курке и дулом вперед, – глянул исподлобья на нетерпеливо переступившего с ноги на ногу Цвингера.

– Инспектор, а вы сами-то не боитесь отречения? Ведь вы не можете не знать, что кардинал Рыков фактически вышел из Союза и контактирует с Аморфом Конкере, то есть Монархом Тьмы.

– Я вас предупреждал, – торопливо сказал Герман Довлатович, – они не отдадут синкэн-гата добровольно. Надо было сразу начинать силовую акцию захвата.

– Значит, вы отказываетесь подчиниться инспектору? – добавил угрозы и угрюмости в свой голос Цвингер.

– Значит, отказываюсь, – пожал плечами Василий.

– В таком случае мне придется воспользоваться своим правом саккацу… – Инспектор не договорил, дернув головой и замолкая на полуслове. Пуля, выпущенная из снайперской винтовки, попала ему в правый висок и вышла из левого, проделав в черепе дыру величиной с кулак. Звук выстрела прилетел мгновением позже.

Телохранители Рыкова попятились, озираясь, готовые открыть ответную стрельбу, но Герман Довлатович не рискнул дать команду и даже не бросился к союзнику, чтобы помочь ему, а в темпе скрылся в машине, тут же сорвавшейся с места. Его прислуга отступила, взвыли моторы, один за другим автомобили прикрытия кардинала умчались за машиной босса к мосту через Москву-реку. Наступила тишина. Переговоры Посвященных длились всего две минуты.