В омуте страха - Ищущий

более сам сыщик уже успел выяснить, как представился второй официант.

— Кажется, его звали… Виталий, — наконец-то ответил повар.

Андрей нахмурился. Охранники ему сказали тоже самое. Было бы странно, если бы повар не знал, как зовут человека, который пришел ему на замену, так что вполне возможно, что повар был вне этой авантюры и действительно ничего не знал.

— Давно вы здесь работаете?

— Три недели, — ответил Олег, — меня здесь все знают, всего проверили, прежде чем прокурор взошел на поезд.

Сокол кивнул. Он знал, что весь персонал поезда проверяли, прежде чем Игнат Филиппович мог на нем ехать. Стандартная процедура, нельзя было допускать до такого лиц, незнамо кого. Тем не менее, это не было показателем чистоты Олега, скорее как раз-таки это говорило о том, что Разини умен и вполне возможно мог внедрить в персонал поезда своих людей.

— А первый официант?

— Всегда со мной, — заверил Сокола Олег, — ни одного пререкания, разве что слишком общительный, в людях не разбирается.

— Это вы к чему? — заинтересованно спросил сыщик.

— Он в карты проиграл у охраны, а они его заставили съесть икру ему стало плохо.

Сокол опешил. Ему говорили подобную историю, но он тогда не сильно обратил на неё внимание и тут неожиданно до него дошло.

— Что было бы, если бы прокурору стало плохо?

— На поезде есть врач, — быстро ответил повар, — думаю, ему бы помогли.

— Но помочь своему человеку вы не захотели и решили заменить его прямо во время важной государственной поездки Игната Филипповича! — принялся наседать Сокол, — туалет здесь также есть, то есть вы позволили ему выпросить у вас замену.

Олег Мирославович как рыба принялся открывать и закрывать рот, словно не понимания как так вышло, и почему он не подумал об этом.

— Послушайте, я не знаю, как так вышло, но Борис чуть ли не на коленях меня просил…

— Считаете, что он был в курсе планирующегося убийства? — перевел разговор в другую тему Сокол, хотя он уже заметил, что легенда начала рушится.

— Предположить лишь могу, но повторюсь, он работал вместе со мной и его также проверили.

Сокол закивал. Он вновь согласился с тем, что проверка прошла либо из рук вон плохо, либо все было действительно чисто.

— Игнат Филиппович знал о замене?

— Его предупредили, — кивнул повар, — но я в этом принимал косвенное участие, лишь позволил Борису попросить охрану сделать ему звонок.

Андрей рассвирепел от такого заявления.

— И его также проверили⁈

— Я не знаю!

— А должен был! — заорал Сокол, заставляя Лучинского постучать в дверь.

— Андрей Федорович, все в порядке?

— Да, — отмахнулся от коллеги одним словом Сокол, а после вернулся к допросу, — ты не знал ничего об это официанте, кроме имени? Охрана также и никто его не проверил, лишь обыскал?

Олег побледнел. Сокол понимал, что давит слишком сильно, но то, что официанта не проверили, было действительно странным. Сделать это могли лишь по двум причинам, либо его знали до этого, либо кто-то поручился за него.

— Борис за него поручился ведь так?

— Я не знаю, он говорил с охранной, я лишь согласился на замену! — залепетал повар, — только на замену.

Андрей убрал стул и пинком открыл дверь, заставив Лучинского упасть от неожиданности и вскочив выставить вперед пистолет:

— Забери его отсюда, я осмотрю кухню!

— А у вас есть ордер…

Донован словно тряпку схватил Олега и вышвырнул его в вагон-ресторан. Посадив его рядом с одним из охранников, он ткнул ему в лицо пистолетом:

— Молчи, пока не спросят, ты на месте преступления находишься нам и без ордера можно тут все перевернуть.

Повар замолчал, но постоянно бросал паникующие взгляды в сторону кухни. Сокол, убедившись в том, что подозреваемый действительно боится, вернулся в кухню.

Он сомневался, что найдет здесь что-то подозрительное. Если повар участвовал в заговоре, значит, от улик он избавился сразу же, как только все приготовил. Андрею вдруг показалось, что так оно и было. Именно повар и официант все сделали, охрана также была замешена, но лишь по своей халатности позволили заменить официанта на того, кого они даже не знают. Что говорить, если один из охранников вообще имя узнал только при его обыске.

В кухне ничего подозрительного не было. Продукты лежали в холодильнике, в мусоре также имелись лишь отходы от приготовленных блюд. Ни каких пачек от яда, колб или ещё чего-то, в чем можно было пронести яд, не было.

Однако, роясь в ведре Сокол, уловил едва заметный запах. Точно такой же, как и в купе у Победова. Это ни о чем не говорило, лишь о том, что блюдо для прокурора готовилось поваром в этом самом помещении. Яд, если это был действительно он, распознать не получится.

Тут взгляд Андрея упала на остатки курицы, которая также лежала здесь. Он хмыкнул и принюхался.

«Если он не знал, то он действительно не травил его…» — Андрей чуть не упал от мысли. Ему в голову тут влетели слова повара.

«Я его не травил», «Я его не травил», «Я его не травил», — слова повторялись вновь и вновь, а Сокол неожиданно осознал, что произошло.

Он вскочил и вышел из кухни, направляясь прямо в сторону Олега Мирославовича. Тот, завидев решительную походку Сокола, собрался и вжался в стену вагона.

— Ты, откуда знаешь, что прокурор был отравлен? — с ходу заявил Андрей, выставив вперед палец и ткнув им в повара, — я ничего об этом не говорил. Даже мой коллега не знал об этом, пока я ему не сказал.

Олег стал белым как мел. Он лихорадочно задвигался явно, пытаясь понять, как выкрутиться из ситуации.

— Н-но, вы ведь сами ему сказали, я слышал у двери, — попытался оправдаться он.

— Нет, не говорил, — соврал Лучинский. Сокол действительно ему сказал о том, как примерно был убит Победов, но сделал это так тихо, что повар точно не мог ничего слышать, более того он сидел на слишком большом расстоянии от двери, а если бы и слушал, то Сокол точно бы услышал, как он бежит к своему месту.

— Н-но, но… — глаза повара забегали в поисках поддержки охранников, но те сами уже смотрели на него с подозрением, — ладно… это сделал… —