Галерея мужских пороков - Арина Холина

Марьяна потянулась, вынула из сумки зеркало, взбила шевелюру (а у нее были роскошные, густые, вьющиеся длинные волосы), тяжело вздохнула и покачала головой:

— Алис, я не могу…

— То есть?.. — у Алисы закололо под лопаткой.

— Пойми, я их растить буду лет пять! — возбудилась Марьяна. — Волосы — это… Это все для меня! Это — моя суть!

— Марьяна…

— Алиса, слушай, твоей жизни ничто не угрожает, ты жива, здорова, так что я не понимаю, в честь чего истерика! А к Файке и не суйся — она вида крови боится. У нее типа фобия.

— Понятно, — кивнула Алиса. — Ну, хорошо…

— Не обижайся, просто это твоя игра, — Марьяна накрыла ее ладонь своей. — Если бы случилось что-то ужасное…

— Марьян, а если я пообещаю тебе счастье в личной жизни? Ты ведь понимаешь, что я могу тебе пообещать все, что угодно?

— Пообещать и я могу, — усмехнулась Марьяна. — Но еще не факт, что у тебя все получится.

— Ты во мне сомневаешься?

— А почему нет? К тому же ты знаешь, я вполне довольна своей личной жизнью — не уверена, что променяла бы ее на какое-нибудь тупое семейное счастье.

— Поняла тебя… — Алиса поднялась из-за стола. — Я пойду, ага?

— Давай! — кивнула Марьяна.

Алиса на автопилоте добралась до дома, в сапогах свалилась на диван и накрыла голову подушкой.

— Ничего не получится, — заявила она, когда Нина потрепала ее по плечу. — Меня все предали.

— Может…

— Не может! — взвизгнула Алиса. — У меня больше никого нет!

На это ушли последние силы — она рухнула на диван и замерла.

Когда утром Алиса ехала к Марьяне, энергия переполняла ее, а сейчас не было сил попросить воды. В конце концов, смерть от жажды в ближайшие пять-шесть часов ей не грозит, а уж потом она что-нибудь придумает. И дело не в том, что она продула Римме этот тайм, дело в том, что обломалась ее новая, расчудесная жизнь.

Когда Алиса только переехала на проспект Мира — уже после смерти бабушки, она каждый день с замиранием сердца возвращалась домой — ее жизнь стала новой с иголочки, с этикеткой и особым запахом новизны. В субботу, часа в четыре, Алиса вышла на улицу за сигаретами — сгоняла в магазин, остановилась на тротуаре и закурила — ей хотелось насладиться мгновением, прочувствовать, что этот мир — ее, и тут она заметила женщину лет тридцати пяти, которая волокла из супермакета пакеты с едой. Милая женщина, хорошо одета, с модной прической… Но в глазах у нее Алиса прочитала тоску-печаль, которую та и сама еще не поняла. Работа, мужчина, редкие вылазки с подругами по субботам, шопинг — рутина, рутина, и еще раз рутина, и никакого просвета, потому что это жизнь, которую она выбрала, все то, к чему можно было стремиться. Но разумные цели — это уже не мечты: в мечтах мы уходим от любовников-кинозвезд к загадочным миллионерам, в мечтах мы произносим остроумные речи на вручении «Оскара», и все восхищаются нашим вызывающим нарядом от Роберто Кавальи, в мечтах мы летим на частном самолете сквозь закаты — навстречу огромной, как дом, полной и страшной луне, в мечтах мы весной живем в Париже, зимой — в Лондоне, летом — под Москвой, а осенью возвращаемся в Нью-Йорк…

В реальности же мы каждые выходные ездим за МКАД, чтобы сэкономить на продуктах, ругаемся с домработницей, которая опять не протерла потолок в ванной, ложимся спать рядом с мужчиной и надеемся, что сегодня вам обоюдно не захочется секса — для секса вы слишком напряжены. Мы ненавидим нашу коллегу по работе и тратим дни и часы, обсуждая с подружкой по телефону новые туфли этой коллеги, которые совершенно не идут к ее тощим ножулькам, и выслушиваем причитания подруги на тему ее начальника, который уже третий год не повышает зарплату…

Мы счастливы, что у нас есть мужчина, который зарабатывает столько же, сколько и мы, мы счастливы, что отель три звезды в Турции оказался вполне приличным, мы счастливы, если на распродаже урвали дешевую «Патрисию Пепе», но иногда мы идем по улице с пакетами из супермаркета и вдруг спрашиваем себя: «Эй, подруга, неужели это и есть моя жизнь?»…

Неужели я никогда уже не встречу мужчину, который подарит мне такой бриллиант, что Элизабет Тейлор затрясется от зависти, неужели я не отдамся где-нибудь на Гавайях загорелому серфингисту с выцветшими на солнце волосами (может, он даже окажется звездой Голливуда), неужели не помчусь навстречу горизонту на белой яхте?..

У нас нет ответов на эти вопросы.

Алиса тогда выкурила две сигареты подряд и еще одну в баре, за рюмкой «Бейлиз» — она все думала о том, куда приводят мечты.

И вот сейчас, когда она стала ведьмой, она так хотела, наконец, начать жить! Плыть, а не лавировать! Она не хотела закопаться в рутине — даже если эта рутина состоит из норковых шуб, плановых заездов в Ниццу и бриллиантов от Де Гризоньо. Если бы все было так просто, жены олигархов не сходили бы с ума от скуки… А звезды экрана не сражались бы с наркотиками и депрессией.

У нее был шанс.

А теперь ей не хочется жить.

Нина протянула телефон.

— Тебя.

— Меня нету, — пробубнила Алиса.

— Это Фая.

— Я не могу говорить. Я сплю.

Нина вздохнула и включила громкоговоритель.

— Ну, ты чего там, разлеглась, что ли, мордой в подушку?! — Фая визжала так, словно ее насиловали. — Ты чего, подруга?

— Я не лежу лицом в подушку, — заворчала Алиса. — И, пожалуйста, не ори — у тебя голос и так противный…

— Как вежливый человек, предупреждаю — я еду к тебе, — заявила Фая.

— Не надо! — Алиса схватила трубку и завопила прямо в динамик.

— Отбой, — сообщила Фая.

— Я уезжаю! — завопила Алиса. — Где ключи от машины?! — Она вскочила с дивана, швырнула на пол плед, перевернула чашку с чаем и, наконец, заметила, что Нина трясет ключами от ее автомобиля.

— Давай! — Алиса протянула руку, но Нина спрятала ключи в карман.

— Что?!.. — Алиса задохнулась от возмущения. — Что это значит?

— Ты считаешь, что мы здесь ради тебя? Думаешь, одна ты — самая умная, а мы — так, исполнители… Ну, нет! Спасибо тебе, конечно, за вдохновение, но я тебя никуда не пущу — ты нужна нам с Машей, и пока мы не убедимся, что ты не вышла из дела, потому что смертельно больна или тебя убили, ты останешься с нами до конца.

— Ой-ой-ой! — фыркнула Алиса. — Послушай! — она села на диван. — Я даже не говорю о том, что у нас нет людей. Но мне вообще вся эта идея кажется полным маразмом! Что мы скажем этой Елене? А?

— Она оставила связь с собой для исключительных случаев, — напомнила Нина. — Полчаса назад ты ведь была уверена в собственной исключительности. Или я что-то путаю?