Операция «Круиз» - Михаил Владимирович Рогожин

class="p1">Янис надулся от обиды.

— Кроме поисков Воркуты я контролировал строительство могильника под зверофермой.

— Что-нибудь известно о планах этого бандита?

— Нет.

Апостолос зыркнул на него бешеным взглядом. Ударил обеими руками по столу и не терпящим возражений голосом приказал:

— Так выясни! Только не вздумай выбрасывать его за борт.

— Его еще необходимо найти…

— Вот и занимайся этим до Пирея. А там постарайся устроить пьяную драку. Во всяком случае, назад мы вернемся либо без него, либо без тебя. И не произноси при мне это идиотское русское слово — Воркута!

Апостолос встал и, не взглянув на Яниса, быстро вышел из каюты. Матрос вытянулся перед ним по стойке «смирно». Но он не заметил его.

На средней палубе Апостолос попал в дружное кольцо журналистов. Они все, как один, мечтали взять у него интервью в его собственных апартаментах на судне.

— С этим — к моей жене, Пии Ликидис, — резко ответил он и стал подниматься вверх по трапу. На нем нос к носу встретился с Маркеловым и Лавром.

— А мы решили навестить тебя. Еще немного, и вокруг нас будет только море! — радостно сообщил Маркелов.

— Считаете, что в море мы можем чувствовать себя в полной безопасности? — серьезно спросил Апостолос.

— Абсолютно. Доверься моей охране.

Апостолос внимательно посмотрел на Маркелова. Взял его за плечо и подтолкнул вперед. Вслед за Апостолосом они вновь вошли в кают-компанию.

— Гостям — виски, а мне «Узо», — распорядился он.

Матрос подскочил к бару и молниеносно налил в стаканы напитки.

Апостолос жестом отправил его за дверь. Убедившись, что они остались одни, он все так же серьезно спросил:

— Вы оба уверены, что на корабле нет посторонних?

Маркелов вопросительно посмотрел на Лавра и перевел вопрос.

Лавр развел руками:

— А как же… Каждого проверяли до ногтей. Ни одного агента спецслужб. Разве что ихние.

Это замечание Маркелов переводить не стал. Но со своей стороны поинтересовался, почему Апостолос вдруг так разнервничался и именно сейчас, когда они уже вышли в море, задает этот вопрос.

Тот взял себя в руки, отхлебнул «Узо» и покрутил стаканом.

— О, это просто. Теперь, когда никто никуда уже не денется, необходимо еще раз основательно проверить каждого. Всех подозрительных придется оставить в Пирее. Хоть это и чревато неприятностями.

— У вас есть какие-нибудь конкретные сведения? — напрягся Маркелов.

— Если они будут, я поделюсь с вами информацией. Кстати, вам что-нибудь говорит кличка Воркута?

Маркелов вновь взглянул на Лавра. Тот понял, о чем речь, и презрительно усмехнулся.

— Лавр уверен, что Воркута мертв.

— Хотелось бы и мне поверить в это. Ладно, сегодня не день для подобных разговоров, пора навестить наших дам. Пусть они берут в руки руководство круизом. Не будем им мешать. Побережем силы для дальнейших мероприятий. Кстати, как себя чувствует граф Нессельроде? Я его не видел на вчерашнем банкете.

Маркелов хитро подмигнул Апостолосу.

— По моим сведениям, он уже принялся бороздить наших конкурсанток. Граф времени зря не теряет.

Апостолос громко и раскатисто рассмеялся. Ему нравилось, когда мужчины вели себя активно. Тем более что присутствие на борту Пии существенно ограничило его возможности, подогрев интерес к чужим победам.

— Это какую же он отхватил? Уж не испанку ли?

— Нашу.

— О, да он еще и патриот! Вот что значит настоящий русский граф!

Они допили остатки спиртного и вышли из кают-компании. Нельзя сказать, что Апостолос успокоился, но в его правилах существовал один неписаный закон, которым он руководствовался всю жизнь, — никогда не следует напрягать ситуацию. Она должна сама вызреть. Раз уж так случилось, лучше обходиться без суеты.

В его апартаментах были гости. Вернее, гостья — Татьяна. После нескольких банкетов они так сдружились с Пией, что оставалось только ждать начала первого скандала.

— Адмирал! Ваша жена волшебница! Благодаря ей я скоро буду знать французский почти как русский! — воскликнула Татьяна.

Апостолос поцеловал протянутую руку и уселся на пуфик напротив женщин.

Пия выглядела прекрасно. Она находилась постоянно подшофе, но не перебирала лишку. Присутствие знаменитой русской артистки компенсировало недостаток внимания со стороны мужа. К тому же Пия по достоинству оценила поступок Апостолоса. Честно говоря, она и не надеялась, что он бросит эту нью-йоркскую проститутку Антигони. Но, видно, дела его не позволяют больше закатывать публичные скандалы и шокировать общество своими любовными похождениями. Во всяком случае, все время, пока они были в России, Апостолос был с Пией предельно корректен. Этого ей было достаточно. Тем паче, что мысли ее частенько возвращались к графу Нессельроде. Она элегантно старалась вытянуть из Татьяны всю возможную информацию о ее бывшем любовнике.

До прихода Апостолоса дамы как раз обсасывали эту тему. Татьяна, обожающая интриги, сразу же поставила своей целью уложить Пию и Павла в одну постель. Но его отсутствие на вчерашнем банкете и слух о том, что он по Одессе носил на руках одну из конкурсанток, очень взволновали новых подружек. Как только Одесса скрылась из виду, Пия позвонила Татьяне и попросила ее зайти. Следовало незамедлительно проанализировать создавшуюся ситуацию.

Приход Апостолоса был некстати. Он это и сам понял. К тому же не ощущал потребности вести светские беседы. Поэтому заявил, что идет принимать ванну.

Не успел он выйти, как Пия достала бутылку виски и предложила Татьяне. Та в знак согласия подмигнула ей.

— А какой напиток ты любишь больше всего? — попыталась выяснить Пия.

— Любовный, — протяжно и глубоко ответила подружка. — А за неимением его пью все, что принимает организм.

Они по-воровски поглядели на дверь, которую прикрыл за собой Апостолос, и с удовольствием выпили.

…Павел обживал свою небольшую, но уютную каюту. Вполне широкое окно выходило на среднюю палубу и корму. Из него приятно было смотреть на белый шлейф пенистой воды, бурлящей за кораблем. Рядом с окном стоял изящный письменный стол. На нем лежали рекламные проспекты и бумаги со всяческой информацией. К нему было придвинуто алюминиевое крутящееся кресло.

Далее, с одной стороны каюты была двуспальная кровать, легко убирающаяся в стенку, а у другой — бар-торшер в окружении двух мягких низких кресел. Распаковав свои чемоданы, граф разложил и развесил вещи в многочисленных отделениях встроенного шкафа. После чего отправился принимать душ.

Сквозь шум воды услышал стук в дверь. Накинул прилагаемый к полотенцам синий махровый халат с капюшоном и, оставляя мокрые следы на бежевом ковровом покрытии, подошел к двери.

— Что случилось?

— Это я, Люба.

Павел приоткрыл дверь и высунул голову.

— Никак, пионеры пришли поприветствовать ветерана?

— Решила узнать, не заболели ли. Вчера весь вечер вас искала. Платье произвело фурор. Даже Леонтович заметил. Войти-то можно?

— Я