Храните вашу безмятежность - Татьяна Коростышевская

 – Мехмету?

 – Это один из спутников, навязанных мне работодателем.

 – Ты работаешь на султана?

 Девушка пожала плечами:

 – До рассвета я не доживу,так что скрываться дальше смысла нет. Мое имя Зара. И Селим Великолепный нанял меня, чтоб я вoшла в гарем аквадоратского правителя и склонила его принять сторону султаната в войне с рыцарями большой земли.

 – Какой еще гарем?

 – Αх, Филомена, брось. Тишайший Муэрто привык окружать себя женщинами, с той стороны моря это очень похоже именно на гарем. Я стала бы любовницей дожа, лучше женой,и через пару лет удалилась бы якобы в монастырь.

 – Пару лет туда, пару лет сюда, для тебе не особо важно, не так ли? – спросила я риторически. – Постой, а что за подарок ты приготовила Чезаре после страстной ночи?

 Из рукава Зара извлекла мокрый лоскут, это была небольшая картина, с которой (пришлось повернуть ее к настенному светильничку) на меня глазами цвета спокойного моря смотрел черноволосый скуластый мальчик.

 – Я сообщила бы тишайшему, что наши с ним помо-комские ночи принесли желанный плод, и, что его сын, наследник, прибудет в Аквадорату по первому зову.

 – Сильный ход, - я разжала пальцы, картина спланировала на пол, – но привел бы он к противоположному результату.

 – Почему?

 – Потому что построен на факте, что форколские сирены прокляли его серенити бесплодием. Это ложь. Русалки столь чадолюбивы, что скорее излечили бы Чезаре от его досадной особенности.

 – Тогда…

 – Думаю, бесплодие – следствие какой-нибудь детской болезни, дона Маддалена говорила… – вспомнив о свекрови я запнулась, почти заплакала,и устыдилась дружеской беседы с ее убийцей.

 – Ты уверена?

 – Я была на Форколе, Зара,и видела тамошних пленников, разномастных моряков, которые за какие-то чародейские услуги соглашаются развлекать старушек-сирен игрой в карты и подробными рассказами о своих приключениях. Ты показала бы Чезаре портрет,и он, уверена, моментально все понял бы.

 – Теперь это все неважно.

 – Скажи, - я повернулась к собеседнице. – Кто именно из вас лишил жизни синьору Муэрто?

 Зара опустила сухие глаза:

 – Я. Идея принадлежала не мне, но именно мои руки подложили в камин начиненное порохом полено. Старуха мешала. Ты ведь наслышана, наверное, о ее боевой юности? Она раскрыла бы меня довольно скоро.

 – Но ты переносишь солнечный свет!

 – Затo слабо реагирую на запахи, иначе поняла бы, что под маской не Ангела.

 – Твой сонный дым преотвратно вонял.

 – И подействовал только на тебя. Знаешь, скольких усилий стоило мне изображать перед твоим идиотским Лукрецио человеческое амбре? Сотни притирок и примочек, чужое белье, - она сморщила нос.

 Я заметила, что черты Голубки Раффаэле чуть изменились, кажется, она успела избавиться от валиков за щеками,тепеpь ее лицо формой не походило на сердечко,и зубы стали нечеловечески острыми, раньше нижние резцы были кривоваты. Она лепила на них гипс? Крошки на губах, это ведь он?

 – Ну, ты провела чудовищного князя, значит, усилия не были напрасны.

 У меня уже довольно давно чесалось ухо,и настроение становилось все безмятежнее.

 – Не важно, – махнула рукой Зара. – Мы в лапах свирепых караибских корсаров, на шхуне под названием «Морте Нера» – «Черная Смерть».

 – Ты обладаешь способностью видеть сквозь предметы?

 – Мне хватило половины названия. Ах, не утони я столь нелепо, справиться даже с двумя дюжинами человечков, не составило бы особого труда.

 – Ничего, – успокоила я, – у тебя впереди вечность, чтоб вернуть форму.

 – Меня казнят. Ты-то выкрутишься, дона догаресса,тебя приберегут, чтоб иметь козырь в переговорах.

 – Я выкручу нас обеих, – ладонь моя была у уха, пальцы гладили мягкую прохладу чешуйчатой шкурки. – Поверь своей догарессе, синьорина Раффаэле.

 Дощатый люк откинулся, по сходням грохотали тяжелые неритмичные шаги. Некто спускался в трюм, и одна нога у этого «некто» была деревянной. Синьор капитан «Морте Нера». Синьора капитан.

 – Матушка, – присела я в поклоне, для которого, впрочем, пришлось сначала встать. – Счастлива видеть вас в добром здравии.

 Чикко пощекотала хвостом мою щеку. Свекровь, в мужском костюме и треугольной кожаной шляпе на голове, оперлась на трость:

 – Тақ,так…

 – Синьор Копальди с вами,или суровый Чезаре отправил его плавать с вашим пустым гробом до самого Пикколо?

 Искоса я посмотрела на Паолу, то есть на Зару, ах, все равно, на кого. Девушка так и осталась сидеть. Сейчас, когда ей не требовалось притворяться живой, лицо ее было неподвижным как у мраморной статуи.

 – Зачем вы притащили сюда дону догарессу, болваны? - зычно прокричала дона Маддалена.

 – Которая из них ваша невестка, капитан? - свесил голову в люк Салато.

 – Рыжая? - спросил Венето, высовываясь. - Капитан, рыжая спасла эту, другую, когда их гондола пошла ко дну, мы не могли просто бросить ее там.

 – Ты поняла? – шепнула я Заре. - Дож с матерью всех провели, воспользовались взрывом, чтоб…

 – Филоменa! – перебила меня свекровь. – Изволь немедленно объясниться.

 – Если пообещаете не убивать мою подругу.

 – Подругу? Эта тварь – вампир.

 Я изобразила оскорбленную добродетель:

 – Дона Маддалена, матушка, при всем уважении, не стоит использовать такие гадкие слова в отношении существ, чей грех лишь в том, что они не похожи на нас.

 – Какие слова?

 – Например,тварь. Это гадкое слово. Впрочем, прошу прощения. Кто я такая, чтоб вам указывать? Синьора Муэрто, капитан, умоляю, уделите мне несколько минут наедине.

 Мы помолчали, свекровь смотрела на меня каким-то оценивающим взглядом, наконец, она повернулась и стала пoдниматься по лестнице.

 – Ступай за мной. Твоя «подруга» пусть ждет здесь. - Синьора Муэрто издала короткий гортанный звук,и малышка-маджента, привычно сидящая на моем ухе, сбежала по руке, подпрыгнула и свернулась внутри настенного светильника. - И, если эта тварь попытается бежать, саламандра сожжет ее ко всем чертям.

 Ох! Чикко подвергли дрессировке? Натаскали на вампиров? И она на это согласилась? Сменила хозяйку?

 Поднимаясь следом за свекровью, я бросила через плечо целых два взгляда: ободряющий – Заре, и полный укора – предательнице-мадженте.

 Тишайший Муэрто встретил рассвет на причальных ступенях Рива дельи Скьявони.

 – Γрустишь? - синьор Копальди присел рядом и тоже посмотрел на море.