Серафим - Оливия Вильденштейн

еще оставался на моей шее, – но, к сожалению, он не может волшебным образом окрасить кости моих крыльев. – Я сжала ее руку в ответ. – Но будь уверена, ангелочек, я не сдамся.

Прежде чем найти Найю, я заглянула в Зал Оценки, чтобы проверить свой счет. Хотя за три недели я заработала сто семьдесят восемь перьев, мне еще предстояло пройти немалый путь до тысячи. Точнее, четыреста девяносто девять. И осталось всего два месяца.

Наверное, мне не следовало брать выходные.

– Давай сыграем в «Ни да, ни нет».

Я замерла, когда в моей голове пронеслись воспоминание за воспоминанием о прошлых раундах, в которые мы играли.

– Почему именно эта игра? – осторожно спросила я.

– Потому что она моя любимая.

– Забавно. И моя тоже.

– Я знаю. То есть… – Она нахмурилась.

– Разве может быть иначе, когда нам нравится так много одинаковых вещей?

– Да.

Я ухмыльнулась.

– Один-ноль в пользу Селесты.

Ее рот округлился.

– Эй. Я не знала, что мы начали.

– Я непобедима в этой игре, но постарайся приложить все силы.

Легкая улыбка, которую я могла бы назвать коварной, будь в Найе хоть капля коварства, изогнула рот девочки.

– Ты любишь моего apa.

– Нет. – Я кашлянула. – Что натолкнуло тебя на эту мысль? – Я втянула воздух, когда из моих крыльев выскочило перо. Уф.

Найя сжала маленький кулачок и улыбнулась так широко, что у нее заметно выступили щечки.

– Один-один. Ты сказала «нет». – Но затем она сморщила нос, и ее улыбка померкла, когда она уловила мою ложь. – Ты потеряла перышко.

Я очень сильно сосредоточилась на раскрашивании рисунка.

– Можно я его коснусь?

Я отложила ручку и, взглянув на Найю, опустила взгляд на перо, в котором хранилось одно из моих воспоминаний.

– Конечно.

Она спрыгнула со стула и присела, затем протянула руку, чтобы поднять его. Ее глаза закрылись, когда она сжала его в ладони. Вскоре фиолетовые пушинки рассыпались в блестящую пыль.

Когда малышка открыла глаза, они блестели.

– Не знала, что люди могут быть так жестоки к своим ama.

Я нахмурилась, пытаясь вспомнить, кого она могла увидеть. На ум пришел один мальчик, на которого я подписалась шесть лет назад. Томас. Ему нравилось оскорблять свою мать и говорить ей, что она толстая и ленивая и именно по этой причине его отец ушел. Его ли Найя увидела? Я почти отказалась от него, но в конце концов осталась и стала свидетелем слезного воссоединения. Мальчик наконец понял, что его отец был подонком, и попросил у матери прощения.

Я поведала Найе конец этой истории, поскольку не хотела, чтобы воспоминание, застрявшее в моем перышке, разочаровало ее в том, чем ей предстоит заниматься через пару лет… А потом мы сыграли еще несколько раундов в «Ни да, ни нет». В итоге у нас была ничья: пять-пять.

– Я хочу радужные крылья, когда вырасту. – Найя нарисовала своим попугаям зеленые глаза.

– Радужные крылья?

– С перьями всех цветов. Кроме черного. Не хочу крылья летучей мыши. – Она сморщила носик.

Я улыбнулась.

– Хорошо, что ни у одного ангела никогда еще не было черных крыльев.

Когда мы вернулись к раскрашиванию, я задумалась, получит ли она в новом теле сверкающие крылья истинной или перенос ее души изменит блеск перьев.

– Не могу дождаться, чтобы увидеть их. Какого бы цвета они ни были, я чувствую, что они будут прекрасны.

Найя засияла, и, хотя форма ее губ отличалась от той, что была у Лей, в этой улыбке показалась та девушка, которую я знала раньше.

* * *

После полноценного ночного сна и посещения любимого маникюрного салона я направилась в стейк-хаус, чтобы встретиться со своим новым грешником – метрдотелем, который зарабатывал немалые деньги, продавая подслушанные деловые разговоры заинтересованным лицам.

Когда я вошла в шумное, наполненное мужчинами пространство, архангел уже сидел там, одетый во что-то настолько непохожее на его привычную замшевую форму Элизиума или же земное сочетание футболки и джинсов, что я чуть не прошла мимо. Ладно. Это преувеличение. Он не из тех людей, мимо которых можно пройти, не обратив на них внимания.

– Мне стоило приодеться? – Оценив прекрасный крой его темно-синего костюма и белой рубашки с открытым воротом, я опустилась в громоздкое кожаное кресло напротив.

– Нет. Зачем? – Его глаза казались немного темнее обычного, будто у архангела выдалось несколько тяжелых ночей. Поскольку Элизиум не славился своими дикими вечеринками, я предположила, что это из-за работы.

Я указала на свою фиолетовую футболку с изображением рычащего тигра и его модный костюм.

Он посмотрел на свои колени, будто забыл, что на нем надето.

– Ох. Нет. Я так оделся, потому что я – твое прикрытие. У нас деловой обед.

Пожав плечами, я стянула бомбер.

– И чем же ты торгуешь? Светящимися в темноте нимбами?

Улыбка смягчила его каменное выражение лица.

– Никаких нимбов. Просто сеть магазинов одежды.

– Мило.

Его взгляд скользнул по моему горлу, шраму и побледневшему синяку.

– Как твоя шея?

– Заживает.

Какое-то время мы молчали, просто смотрели друг на друга через стол. Я не понимала, что у него на уме, но исходящая от него усталость меня беспокоила.

– Все в порядке, Сераф? – спросила я.

– Найя сказала, что ты приходила.

Я догадывалась, что мой вопрос останется без ответа.

– Да. Мы раскрашивали картинки. Возможно, это было самым веселым событием за последнее время. – Я подумала о радужном попугае, который теперь стоял на комоде рядом с картиной с фиолетовым пером. – Элиза заходила в гильдию. Тебе известно, что она там делала?

– Навещала неоперенную, которая только что завершила крылья.

Облегчение от того, что ее визит не касался нас с Найей, боролось с завистью, что одна из моих сверстниц вознеслась, в то время как я еще так далека от цели.

– Ты сопровождаешь вознесенных через поток?

– Нет.

– Но ты сопровождал Лей.

– Обычно я так не делаю. – Он откинулся в кресле, но в его позе не было ничего расслабленного. – В тот день ты была безутешна.

– Я теряла лучшую подругу. – И даже не подозревала, что это начало конца. Я провела пальцами по волосам, мои блестящие алые ногти зарылись в каштановые локоны. – Очень жаль, что ты не сопровождаешь вознесенных.

– Почему?

– Потому что я надеялась, что ты проведешь меня через поток. Знаешь, ведь ты мой куратор и все такое.

И все такое? Можно ли звучать еще более убого? Он мой куратор и, возможно, мой друг, но на этом все.

Хотя в комнате царил полумрак, в его глазах вспыхнула искра.

– Ох, для тебя я планировал сделать исключение. Как ты и