Бесцветный Цкуру Тадзаки и годы его странствий - Харуки Мураками

Впрочем, надо всем этим вовсе не должен думать Цкуру Тадзаки, работник железнодорожной компании, проектирующий вокзалы и станции. Все-таки людей лучше предоставить им самим. Ведь это их жизни, а не Цкуру. И пускай эти люди сами, каждый в отдельности, решают, счастливо или несчастно общество, в котором они живут. Ему же следует думать о том, как обеспечить такому сногсшибательному людскому потоку должную безопасность. А для этого не требуется глубоких медитаций. Для этого нужна лишь четко просчитанная эффективность. Да и сам Цкуру не мыслитель и не социолог. Он простой инженер, вот и все.

Но больше всего Цкуру любил разглядывать эту станцию с перронов ветки «Джей-Ар»[47].

Приходя на Синдзюку, он покупал посадочный билет и поднимался на перроны 9–10. Туда, где останавливались экспрессы дальнего следования[48]– на Ко́фу или Мацумо́то. В отличие от остальных платформ, куда стекаются те, кто сойдет на промежуточных станциях, здесь не так многолюдно, да и поезда прибывают не так часто. Можно сесть на скамейку и спокойно следить за происходящим.

Точно так же, как другие ходят на концерты или в кино, танцуют в клубах, болеют за любимых спортсменов на стадионах или развлекаются «витринным шопингом», Цкуру посещал железнодорожные станции. Когда выдавалось свободное время, которое некуда деть, он отправлялся один на какую-нибудь платформу. Если не мог успокоиться или хотел что-нибудь хорошенько обдумать, ноги сами несли его к какому-нибудь перрону. Там он садился на скамейку – и мог часами, прихлебывая купленный в киоске кофе, сверять время отхода и прибытия поездов с расписанием в карманном справочнике (который всегда был в его портфеле). В студенческие годы он делал еще и заметки в блокноте – о форме зданий, количестве пассажиров, работе станционных служащих. Но теперь, конечно, больше не занимался всем этим так дотошно.

Очередной экспресс, сбросив скорость, прибывал к перрону. Открывались двери, пассажиры выходили один за другим на перрон. Даже созерцание этой сцены наполняло душу Цкуру гармонией и покоем. А выяснив, что поезд еще и прибыл точно по расписанию, пусть эта станция построена и не им, он испытывал тихую и скромную гордость. Вот бригада уборщиков проворно забегает в вагоны, собирает мусор, возвращает в вертикальное положение спинки сидений. Смотрители в фуражках и униформе проворно передают вахту сменщикам, и те начинают готовиться ко встрече следующего поезда. Наружные табло вагонов меняют пункт назначения, зажигаются новые номера. Все происходит по секундам, в установленном порядке, без задержек, без лишних движений. Это и есть мир Цкуру Тадзаки.

На вокзале Хельсинки он сделал то же самое. Раздобыв простенький буклет с расписаниями поездов, сел на скамейку и, потягивая кофе из картонного стаканчика, разглядывал прибывающие и отходящие поезда. Сверял с расписанием, откуда пришел и куда уходит очередной состав. Наблюдал, как пассажиры выходят из вагонов и спешат куда-то по платформе. Отслеживал движения станционных смотрителей. И благодаря всему этому постепенно обрел привычный покой. Время снова потекло размеренно и плавно. И если не считать, что здесь не горланили объявления по вокзальному радио, все было так же, как на Синдзюку. Вероятно, на всем белом свете порядок управления железнодорожными станциями более-менее одинаков. Точный, отлаженный, профессиональный порядок, от которого в сердце Цкуру зарождается ощущение великой причастности. Он – в правильном месте. В том нет никаких сомнений.

Во вторник Цкуру Тадзаки закончил работу в девятом часу. Кроме него, в конторе уже никого не осталось. Никакой срочной работы, ради которой стоило так задерживаться, у него не было. Просто в среду он должен встретиться с Сарой – а значит, сегодня неплохо бы решить пару-тройку завтрашних задач. Покончив с ними, он выключил компьютер, запер в ящике стола самые важные диски и документы, погасил в офисе свет. И, раскланявшись со знакомым охранником, двинулся к выходу.

– Поздновато вы сегодня, – только и сказал ему охранник.

«Может, поужинать где-нибудь?» – подумал он. Но есть не хотелось. С другой стороны, не тянуло и домой вот так сразу. И он двинулся к станции «Джей-Ар Синдзюку». Купил, как обычно, в вокзальном киоске черный кофе в картонном стаканчике. И хотя в духоте летнего токийского вечера пот струился у него по спине, дымящийся кофе он все же любил куда больше холодного. Сила привычки.

На 9-й платформе, как и всегда, готовился к отправлению последний экспресс на Мацумото. Смотрители совершали последний обход вагонов, привычно-внимательно проверяя, все ли в порядке. Цкуру хорошо знал этот поезд – старый добрый «E257». Не такой ослепительный красавец, как «Синкансэн», но на этой скромной платформе смотрелся все равно очень круто. Состав этот бежал до Сиодзири по центральной ветке Тюо, а потом сворачивал на Мацумото по ветке Сино-но-и. И прибывал в Мацумото без пяти полночь. Под Хатиодзи он сбавлял ход и переползал через жилые кварталы, где нельзя поднимать много шума, а дальше вилял меж горных хребтов – тоже сильно не разогнаться. Вроде бы и экспресс, а времени тратил как обычный пригородный.

До отправления еще оставалось время, но пассажиры уже суетливо бегали по перрону, скупали в киосках бэнто, закуски и пиво в банках, запасались газетами и журналами. Некоторые, впрочем, предпочитали уноситься в свои персональные вселенные через наушники айпадов. То там, то здесь кто-нибудь замирал на месте, тыча пальцами в кнопки смартфона, или пытался перекричать в мобильник объявления вокзального радио. Молодые влюбленные, как правило, не суетились, а просто сидели на скамейках со счастливыми лицами и тихонько о чем-то щебетали. Два близнеца лет пяти протопали куда-то мимо Цкуру, утягивая за собой родителей. У каждого карапуза в свободной руке – по мини-устройству с электронными играми. Вслед за ними проковыляла парочка иностранцев с тяжелыми рюкзаками. Девица с виолончелью в огромном футляре. Симпатичная, особенно в профиль… Каждый куда-нибудь направляется, думает Цкуру с невольной завистью. Всем этим людям есть куда уезжать.

А вот ему, Цкуру Тадзаки, уезжать особенно некуда.

Если подумать, он никогда и не был ни в Мацумото, ни в Кофу, ни в Сиодзири. Да что там – даже до Хатиодзи, столичного пригорода, не доезжал ни разу. Сколько раз он появлялся здесь, на платформе, и провожал глазами этот экспресс, уже и не сосчитать; но мысль о том, чтобы сесть в вагон самому, до сих пор даже не приходила ему в голову. Почему?

Он представил, как садится в этот поезд – вот, прямо сейчас – и отправляется в Мацумото. А что? Ничего невозможного. Мысль, надо сказать, неплохая. Съездил же он в Финляндию, что мешает ему точно так же смотаться и в Мацумото? Что это вообще за город? Какие люди там живут, чем занимаются?