Семь безликих святых - М. К. Лобб

руку от своей щеки, а потом прижался губами к костяшкам ее пальцев.

– Скажи, как часто ты думала обо мне.

Роз замерла, ее взгляд скользнул по его груди, переместился к животу. Когда она вновь посмотрела на него, ее глаза сияли озорным блеском.

– Я думала о тебе каждый божий день, Вентури. – Ее ладонь в его руке сжалась в кулак. – Даже когда ненавидела так сильно, что чуть не сошла с ума, я все равно думала о тебе. Думала об этом, – она прильнула к его рту губами, наградив невесомым касанием, а потом спустилась к шее. Дамиан застыл, его сердце лихорадочно отбивало неровный ритм. Мир сузился до ее теплого дыхания, цитрусового аромата с нотками шалфея.

– Думала об этом, – пробормотала Роз ему в шею и, слегка покусывая кожу, устроилась между его ног. Провела пальцами по его животу, задержавшись под грудной клеткой. – Об этом… – ее ладони обвели каждый бугорок его пресса, пока не добрались до бедер. – И об этом.

Дамиан ощутил напряжение в паху, хотя она всего лишь просунула палец за пояс его брюк. Этого намека оказалось достаточно, чтобы жар прилил к его лицу; если бы тело не выдало его желания, с этим отлично справился бы румянец.

– Весьма, – выдавил он, – интересная мысль о человеке, которого ты ненавидишь. – По его спине пробежала дрожь, когда Роз очертила мышцы его бедер. Его взгляд, оторвавшись от ее глаз, опустился к впадинке на шее, затем скользнул ниже, к груди. Глубокий вырез на рубашке обнажал ключицы, и при виде ее кожи он почувствовал еще большее напряжение. Будь прокляты святые, как же сильно он хотел ее. В этот миг в мыслях было только одно – пробегавшие между их телами искры.

Губы Роз изогнулись в усмешке, а потом с них сорвался тихий смех.

– Я всегда была довольно необычной любовницей. – Она расстегнула рубашку, и та упала на пол. В жилах Дамиана вскипела кровь, когда она взяла его руки в свои и положила их себе на талию. – Прикоснись ко мне.

От этих слов его внутренний огонь вспыхнул ярче и охватил все тело. Дамиан притянул Роз к себе: его руки блуждали по ее груди, тонким ребрам, изгибам бедер. Он прижался губами к ее животу – тот оказался неожиданно упругим – и провел по коже языком.

– Ты прекрасна, – пробормотал он. Ответом ему был прерывистый вздох. Он хотел познать каждый сантиметр ее тела. Хотел любить ее так, как не мог на протяжении трех долгих лет, хотел нагнать каждую секунду, когда не мог прикоснуться к ней. Но не успел он зайти дальше, как Роз обхватила его за шею рукой и потянула голову к себе.

Как только их губы сомкнулись, ее язык с опытной осторожностью скользнул внутрь. Она плотнее прижалась к нему, и из горла Дамиана донесся стон, мягкое движение ее губ заставляло его пульс учащаться. Опьяненный ее ароматом, он нежно захватил зубами ее нижнюю губу. А потом они оба каким-то образом оказались без брюк; вырвавшийся из его груди дикий рык мог бы смутить, не будь он настолько поглощен происходящим.

Возможно, та стремительность, с какой они добрались до нынешнего этапа, могла представляться безрассудной. Но Дамиану было все равно. Он даже испытывал желание больше никогда ни о чем не заботиться.

– Ляг, – шепотом приказала ему Роз, с силой толкнув его на кровать.

Он послушался, утянув ее за собой, а уже в следующую секунду она грациозно оседлала его. Упиваясь фигурой Роз, он стиснул ее бедра. Святые, сделай они это раньше, он бы никогда не отпустил ее. Просто не смог бы вынести разлуки. Они знали друг друга столько лет, но сейчас он впервые видел ее всю целиком – каждый неописуемо идеальный сантиметр ее тела. Он хотел запечатлеть эту картину в своем сознании, чтобы каждый раз, закрывая глаза, видеть ее. Роз.

Дамиану пришло на ум: возможно, святые сочли нужным оставить его в живых по этой самой причине – чтобы он мог любить Роз Ласертозу.

Она уперлась руками в его грудь, и теперь каждое ее движение было тщательно продуманным. Дамиан стиснул зубы. Сжал ее крепче. В эти минуты, в промежутке между безумным стуком их сердец, Роз была уже не просто его Землей. Она стала для него Вселенной, его Солнцем, атмосферой, чьим воздухом он дышал.

А когда он наконец достиг вершины, она была рядом с ним.

30. Пьера

Бурные морские волны то накатывали на берег, то отступали, на поверхности воды мерцали отражения городских огней. Там, где вода переходила в извилистую реку, течение успокаивалось, хотя и не настолько, чтобы можно было услышать чьи-то шаги.

Из расположенной неподалеку таверны «Бартоло» вышла Пьера. Женщина с едва слышным вздохом закрыла дверь, заглушая сопровождавший ее гомон голосов, и подняла глаза к луне. Ее взгляд был полон ярости. Той самой ярости, которой восхищались святые. Поскольку небо было усыпано звездами, пусть и довольно тусклыми, насколько глупым было верить в то, что они наблюдают за людьми?

И все же она не верила. Только не здесь, где один день перетекал в другой и каждое утро одно и то же солнце, как насмешка над обыденностью, озаряло небо.

Пьера помедлила.

Затем подошла к реке и достала из кармана два листка бумаги. Оба потрепанные и испещренные линиями, словно их складывали и разворачивали сотни раз. Она вновь посмотрела на звезды, потом на знакомый почерк своего любимого.

Первый лист – письмо, где сообщалось о его смерти, – она бросила в реку. Второй – записку, которую он прислал ей с фронта, – сохранила.

В эту минуту Пьера излила последние остатки своей печали, превратив их в злость. В этот ничем не примечательный вечер, под внимательным взором самого опасного из всех мечтателей.

Она была рискованной целью, но в то же время стояла у него на пути.

Когда шаги приблизились, Пьера обернулась, склонив голову. В замешательстве, но без страха. Она никогда не боялась. Как и девушка, которую она так искренне любила.

Она не спешила умирать.

Но, как и все остальные, в конечном счете умерла.

31. Роз

Роз проснулась и обнаружила рядом с собой крепко спящего Дамиана.

Он лежал на боку, свернувшись калачиком, половину его обнаженного торса скрывало одеяло. Дыхание было медленным, ровным, хотя в некоторых чертах лица проступало напряжение. Какое-то время Роз просто наблюдала за ним, наслаждаясь воспоминаниями о его руках, блуждавших по ней. О четких линиях его тела и о том, с каким почти жадным обожанием он смотрел на нее.

Она провела пальцем по его плечу, но он даже не шелохнулся.

– Дамиан, – Роз шепотом произнесла его имя – настоящее имя, а не фамилию – и вспомнила, как в юности эти слоги слетали с ее языка. Как она сопровождала их смехом или ветер подхватывал их, пока они бежали по ночному городу. Она вспомнила, как они танцевали у реки, засыпали бок о бок, как он каждый раз улыбался при виде нее на пороге своего дома.

Прошлой ночью он улыбался вновь – такой улыбки Роз не видела у него уже много