Неизвестный Киров - Алла Кирилина

По-видимому, к этому времени, то есть к концу сентября, советское правительство располагало информацией о реакции мировой научной общественности и, прежде всего, английской на свое решение: оставить Капицу в СССР. В спецсообщении НКВД на имя Кирова от 25 октября 1934 года говорится: «…25 октября из Москвы вернулся академик Семенов. В беседе с ним наиболее близко стоящими к нему научными сотрудниками, он сообщил новости о физике Капица… Во время пребывания в Москве Семенов встречался с академиков Фрумкиным, вернувшимся из Англии. Фрумкин рассказал Семенову, что ему стало известно об оставлении Капицы в СССР еще в Англии от жены последнего. Когда жена Капицы обратилась по этому вопросу к директору Кэмбриджского университета — Розерфорд[297], он заявил ей: „Для меня не является неожиданностью задержание Капицы, я удивляюсь, как его не задержали во время его предыдущих поездок”. Академик Фрумкин подчеркнул значительное полевение научных кругов Англии, растущее сочувствие к СССР… Основываясь на этом, Фрумкин выразил сомнение по поводу того, что история с Капицей способна вызвать сочувственные отклики в среде английской интеллигенции». И далее: «Посетивший на днях Капицу профессор Френкель высказал после визита мнение, что Капица изменился за последнее время в лучшую сторону, начинает уже говорить о работе и намерен начать ее в Харьковском Физико-техническом институте. Большую часть времени Капица проводит дома, посещает преимущественно академика Крылова и в последнее время — академика Щербатского. Ежедневно Капица бывает в театре»[298].

Так прошел почти месяц. В конце октября, точнее 27-го, к Капице домой пришел Д. Л. Талмуд, в разговоре с которым Капица сказал: «Я не оправдываю своей глупости, что так просто попался. Тщательно обдумав свое положение, я пришел к выводу: ни при каких обстоятельствах не возобновлять работу в Союзе. Меня невозможно взять измором, так как я состою в числе членов Английского Королевского общества, которые получают пожизненную ставку, независимо от места нахождения и выполняемой работы». «Кроме того, — продолжал он, — дальнейшие ходатайства не имеют смысла, так как советские ученые настолько забитые, молчаливые и покорные люди, что не в состоянии оказать какого-либо давления, заставить Правительство изменить свое решение»[299].

В этот же день Петр Леонидович написал довольно резкое письмо академику Семенову: «в результате их бесед он пришел к выводу: от былой их дружбы мало что осталось и, хотя он и дальше надеется сохранить с ним добрые отношения, однако вынужден просить завтра не приезжать»[300].

Последние дни октября Капица в основном общался с А. Н. Крыловым и Ф. И. Щербатским. Органы НКВД установили за ним непрерывное наружное наблюдение, его переписка вскрывалась и Просматривалась. Так, 29 октября дирекция института «Гипроазотмаш» обратилась к Капице с официальной просьбой ознакомить научных сотрудников института с исследованиями Капицы в области низких температур. Петр Леонидович, не желая вступать в прямые контакты с советским институтом, чтобы не давать повод говорить о его готовности к сотрудничеству, переправил обращение в Англию — жене, с припиской: «Ответь по-английски, что моя статья будет напечатана в английских журналах»[301]. Органы НКВД, сняв копию письма Капицы, переслали ее С. М. Кирову.

31 октября Петру Леонидовичу Капице был вручен нарочным пакет из Москвы от В. И. Межлаука. В своем послании Межлаук предлагал Капице к 3 ноября представить предложения о его научной работе в СССР. Ознакомившись с содержанием пакета, Капица попросил нарочного зайти за ответом 3 ноября в 11 утра.

Привожу полностью текст ответа:

«Тов. Межлаук В. И.

В ответ на сношение Ваше (так в тексте. — А.К.) от 26 октября за № 29 с. м., которое было мне вручено только вечером 31 октября и в котором Вы предлагаете сообщить Вам о той научной работе, которую я предполагаю вести в СССР, сообщаю Вам: как Вам известно, мои основные работы до сих пор велись в области криогенно-магнитных изысканий, которые я вел в моем Институте в Кембридже. Эти работы относятся к сложным технически в области современной физики и требуют исключительно хорошо оборудованной технической базы и высококвалифицированных кадров сотрудников. В Кембридже я развивал свои работы 13 лет, причем мои сотрудники развивались вместе с тем, как создавались единственные и оригинальные приборы, коим оборудована моя лаборатория. При этом я располагаю услугами английской промышленности, которая благодаря кризису охотно бралась за индивидуальные проблемы.

Чтобы начать эту работу снова, надо создавать всю лабораторию, не имея кадров хорошо отработанных и специально обученных ассистентов и механиков, не имея чертежей, технических данных и пр. только под одним моим идейным руководством, в любой стране потребовалось бы несколько лет усиленной работы и это при хорошей поддержке со стороны промышленности. В Союзе, где технические ресурсы крайне загружены, многие материалы дефицитны, а главное при отсутствии подготовленных помощников, я не вижу возможности взять на себя ответственность за организацию научных исследований, аналогичных тем, над которыми я работал в Кембридже. Единственный способ это осуществить, как я уже говорил Вам, была бы посылка молодых ученых ко мне в лабораторию и постепенного переведения технического опыта из моей лаборатории в Кембридже в СССР.

Я еще раз хочу отметить, что два или даже три года тому назад я неоднократно предлагал послать наших молодых советских физиков работать у меня в Институте, и, представляя им эту возможность, будучи готов принять их вне очереди в ряду иностранцев, желающих у меня работать, я еще тогда указывал авторитетным лицам, что это единственный способ перевести мои работы в Союз. К моему глубокому сожалению, это исполнено не было. При имеющихся же теперь место условиях, я определенно считаю, что взяться за создание новой лаборатории не могу и поэтому я решил для работы в СССР переменить область моих научных изысканий.

Дело в том, что я давно интересуюсь так называемыми биофизическими явлениями, т. е. теми явлениями в живой природе, которые подлежат изучениями физическими законами. Я интересуюсь вопросами механизма мышечной работы. Эта область, как лежащая на границе двух областей знания, всегда была в загоне, несмотря на ее большой научный интерес. В последние годы А. V. Hill и его школа значительно продвинули эту область и его работы получили признание ещё несколько лет тому назад, когда ему была присуждена Нобелевская премия.

Близкое знакомство с Hill’ом, который часто пользовался моей консультацией по разным вопросам физики, дало мне возможность ознакомиться с направлениями и методами его работ.