Почему люди разные. Научный взгляд на человеческую индивидуальность - Дэвид Линден

Если рассмотреть полученные данные пристальнее, окажется, и это совершенно неудивительно, что у старшеклассников и студентов самый поздний хронотип из всех возрастных групп. Женщины в среднем имеют более ранний хронотип, чем мужчины, но только до 40 лет, а после 40 – чуть более поздний. И у мужчин, и у женщин изменчивость хронотипа уменьшается с годами – среди пожилых людей меньше экстремальных сов и жаворонков. Возможно, потому что влияющие на хронотип биологические факторы с возрастом меняются. Или потому, что меняется образ жизни – например, им не нужно больше заботиться о детях. Или, наконец, (и это существенное замечание) экстремальные совы и жаворонки с большей вероятностью умирают молодыми, потому что у них меньше возможностей найти подходящую хронотипу работу, а несоответствие хронотипа и рабочего расписания может серьезно повлиять на здоровье. Так, в крупном исследовании медсестер такое несоответствие (когда совы работали в дневную смену, а жаворонки – в ночную) существенно увеличило заболеваемость диабетом второго типа[338]. Несовпадение рабочего расписания и хронотипа статистически связано с относительно более высокой заболеваемостью раком, частотой сердечно-сосудистых заболеваний и инсультов.

На хронотип влияют и культурные факторы. Спросите об этом любого американца, который в 8 вечера пришел поужинать в ресторан в Испании и обнаружил пустой зал. По данным недавнего исследования, выполненного по всему миру с помощью приложения на смартфоне, бельгийцы и австралийцы ложатся спать раньше всех (около 22:30), в то время как испанцы, бразильцы, сингапурцы и итальянцы – позже всех (около полуночи)[339]. Можно предположить, что на хронотип и длительность сна влияют искусственное освещение и отопление, не говоря уже о таких недавно появившихся развлечениях, как смартфоны и компьютеры.

Считается, что современные технологии уменьшают время на сон, но тому нет четких подтверждений. Следует отметить, что винить в недостатке сна пороки современной жизни – совсем не новая идея. Когда в 1845 году Генри Торо удалился в уединенную хижину около Уолденского пруда, его главным мотивом было избавление от бессонницы, в которой он винил поезда и фабрики (ему это не помогло).

Чтобы узнать, сколько спали люди до повсеместного распространения искусственного освещения и отопления, историк Роджер Экирх изучил дневники, книги и счета путешественников доиндустриальной Европы. Основываясь на сообщениях о “первом сне” и “втором сне” в этих источниках, он пришел к выводу, что в те времена “большинство жителей Западной Европы, а не только пастухи и лесники, посреди ночи прерывали сон, иногда на целый час. Люди вставали с постели, чтобы сходить в туалет, покурить или даже навестить ближайших соседей”. По мнению Экирха, такой сегментированный сон был нормой не только в Европе, но и во всех доиндустриальных обществах, и хотя сейчас подчеркивается важность “консолидированного сна” в качестве идеальной формы отдыха, это недавнее и неестественное изобретение технологической эры[340].

Если Экирх прав и все это, как он утверждает, относится и к людям, жившим не только в умеренном климате, но и в тропиках, можно ожидать, что сон современных людей, живущих в доиндустриальных обществах (а такие остались в основном в тропиках), тоже будет сегментированным[341]. К сожалению, гипотезу не удалось подтвердить в исследовании актиметрии народов хадза в Танзании, цимане в Боливии и сан в Ботсване и Намибии, которое проводилось с помощью специальных браслетов[342]. Длительный сон также характерен для народности тоба-ком в Аргентине[343] и для жителей доиндустриальных поселений киломбу в Бразилии[344]. Насколько мне известно, нет никаких данных о широком распространении сегментированного сна в какой-либо популяции, как до-, так и постиндустриальной. В отсутствие таких данных я весьма скептически отношусь к утверждению Экирха о том, что наши предки обычно спали с перерывами.

Однако отличался ли сон людей доиндустриального общества чем-то еще, помимо сомнительных утверждений о сегментированном сне? Все соглашаются с тем, что в среднем люди в доиндустриальном обществе имеют более ранний хронотип, как бельгийцы по сравнению с итальянцами. Вопрос о длительности сна не имеет однозначного ответа: некоторые исследователи обнаружили, что сон доиндустриальных людей на час длиннее[345], а другие, исследуя разные популяции, не нашли существенной разницы[346]. Следует подчеркнуть, что, помимо электрического освещения, сотовых телефонов и отопления, на продолжительность сна влияет много других факторов (таких как шум за окном и традиции в обществе). Они тоже могут вносить свой вклад в результаты исследований продолжительности сна.

В последнее время высокопоставленные чиновники и руководители компаний любят хвастаться, что им нужно всего несколько часов сна. Президент Дональд Трамп, премьер-министр Маргарет Тэтчер, основатель “Теслы” Илон Маск и модельер Том Форд – все утверждали, что спят всего четыре часа в день или меньше. Возможно, это и правда, но, если так, они – исключения. Рис. 14 показывает, что индивидуальное время сна колеблется в широких пределах, но в среднем составляет восемь с половиной часов. Лишь небольшой процент взрослых в США спит четыре часа и менее. Любопытно, что между хронотипом и длительностью сна не наблюдается значительной корреляции. Жаворонку, равно как и сове, может понадобиться длительный сон. Отсутствие корреляции предполагает, что хронотип и длительность сна, скорее всего, контролируются разными участками мозга.