Тень Копья Оро - Эрли Моури

и за этим мучения маркиза переходят в новую фазу, целиком зависящую от настроения Ариетты. Пристианец выслушал ее молча, зло сверкая глазами, лишь когда она уходила, бросил в след несколько обычных проклятий, содержание которых не менялось последние пять дней.

Войдя в свои скромные апартаменты Ивала долго перебирала наряды, хранившихся гардеробе-трансформере. Затем отложила в дорожную сумку костюм с тонкой неокомпозитной подложкой, обувь, кое-что из личных вещей и комплект батарей к «Дроб-Ээйн-77». Дорогое лонхойское платье она примерила на голое тело. Вскинув руки, Ивала несколько минут вертелась перед собственной голограммой, отмечая, что эта одежда делает ее еще стройнее и эффектнее. Воинственной валькирией она оббежала вокруг светового потока в центре каюты, радуясь серебристо-голубым переливам ткани, облегавшей ее фигуру. Замерла и, потянувшись пальцами к собственному изображению, произнесла:

— Фашист Сашка, только попробуй сказать, что я не нравлюсь тебе! Только попробуй подумать!.. — она нажала незаметный магнитоклапан ниже груди, и платье серебристой струйкой соскользнуло на пол.

С потолка в дальний угол каюты опустилась душевая кабина. Закрывшись в ней, Ивала около получаса нежилась в жестких струях воды и ионных потоков, не забывая наблюдать за краткими отчетами бортового навигатора. Когда «Тезей» достиг орбиты Овлари — третьей планеты системы Идры, Ваала решила, что пора вернуться к Шургину и отвести его в рубку.

Сашка не слышал, как она вошла. Он сидел спиной к двери напротив компьютерного терминала и смотрел на Ариетту, вернее один из ее снимков, сделанных Быстровым в перелете от «Сосрт-Эрэль» к Земле. Приблизив ее лицо, Шурыгин вздохнул и прошептал что-то. Огромные глаза принцессы — тогда еще принцессы — зеленые с голубизной и отблеском стали смотрели на него словно два гипнотических кристалла.

— Сад Оро… — произнес Сашка. — Лучший из его цветов. Самое прекрасное и ужасное существо.

— Не уж-то ты влюбился в нее? — спросила галиянка, став за его спиной.

Землянин мигом повернулся и от растерянности ответил не сразу:

— Н-нет. Извини. Сам не знаю почему, иногда хочу на нее смотреть. Может быть… — он в задумчивости сменил голограмму на экране на один из пристианских пейзажей. — Может быть все из-за того превращения, что было возле дачи Агафона. Оно не выходит из моей памяти. А может быть… Я не знаю, какой-то тайный магнит сидит в моей голове и притягивает к ней.

— И сильно притягивает, — скрывая раздражение, заметила Ваала.

Она заставала его за созерцанием императрицы четыре раза, и неизвестно сколько раз, сколько минут или долгих часов он провел, любуясь голограммой Ариетты, погружаясь в мысли о ней за шестнадцать суток перелета.

— Идем в рубку. Глебушка ждет, — поторопила галиянка.

Сашка пассом руки выключил терминал, встал и решительно направился за Ивалой. Еще из коридора было видно, что на боковом обзорном экране среди искорок звезд проплывает красновато-желтый диск планеты.

— Это и есть Приста? — устраиваясь на бывшем месте Арканова, спросил Шурыгин.

— Это Овлари, — пояснил Быстров. — В прошлом довольно горячая планета с плотной ядовитой атмосферой. За пять тысяч лет терраморфинга пристианцам удалось сделать ее пригодной для жизни. Там уже можно обходиться без защитной одежды и дышать, не вытыкая в нос арогенераторы. Появилась растительность, кое-какая фауна, и работы продолжаются, — Глеб коснулся сенсоров настройки изображения, и Овлари в одну секунду раздулась до огромной величины.

В прорехах желтых облаков Сашка разглядел море и цепь островов. Выше облачного слоя стайками пролетали серебристые шары. Их оказалось много несколько сотен или за тысячу, причем каждый был в диаметре не меньше километра.

— Станции атмосферной коррекции, — пояснил Быстров. — Перерабатывают вредные компоненты воздуха, хотя таковых осталось едва выше нормы. Там на мысе, — Глеб подвел указатель к вышке, тонкой иглой пронзавшей треть атмосферного слоя. — Одна из мачт, управляющих погодой. Под ней, — он обвел курсором прозрачные сферы, — корпуса биолаборатории и фермы. Здесь выращивают то, что скоро будет жить и расти на это планете, то есть глобальный биоценоз. К своему стыду на Овлари я ни разу не был. Как-нибудь, когда настанет более беззаботное время, мы вместе спустимся на нее. А Приста, — Быстров перевел внимание Сашки на главный экран. — Приста — вот она.

Шурыгин увидел голубой с золотистыми оттенками шарик, выраставший на глазах. Скоро рядом с главной имперской планетой землянин различил точки крупных кораблей и орбитальных станций, между ними красноватым отблеском проступали Ворота Оро. В это время прерывисто запищал терминал связи.

— Вошли в первую сферу планетарного контроля, — пояснил Быстров. — Сейчас пройдем запрос-подтверждение, процедуры идентификации и нам позволят продолжить сближение с планетой или, как говориться, от ворот поворот.

Система контроля без лишних вопросов пропустила «Тезей». Еще минут пятнадцать корабль несся по траектории сближения с планетой. Глеб и Ивала наперебой рассказывали Шурыгину об околопланетных достопримечательностях: огромных орбитальных базах, космических заводах и лабораториях, обозначившейся россыпью серебряных пылинок, поражавших размахом Воротах Оро и кольце силовых станций, питавших техническую структуру планеты потоками энергии. За второй зоной контроля терминал связи снова дал о себе знать раздражительным писком.

— Дальний разведчик «Тезей»… — пропел автомат контрольной службы, монотонно перечисляя технические характеристики звездолета, которые беззвучно подтверждал бортовой компьютер. После недолгой паузы машина потребовала идентификационные данные владельца.

— Ого, — переглянувшись с Ивалой, заметил Быстров. — Пограничные правила у них сильно изменились.

Он приложил личный браслет к считывающему устройству, и после секундного раздумья пристианский автомат проговорил:

— Чрезвычайно приятно, господин Быстров. Назовите цель вашего пребывания на Присте.

— Черт бы вас, — выругался капитан, откинувшись на спинку кресла.

— Фашисты, — подтвердила Ивала. — Цель пребывания, ваши намерения! Вкусы, взгляды, привычки! Вечно в душу лезете!

— А? — машина не могла понять фразы, произнесенной на русском.

— Моя цель — личная встреча с императрицей Ариеттой, — внятно произнес Глеб.

— С императрицей… Вы уверенны? — в голосе автомата появились нотки растерянности.

— Абсолютно, — подтвердил Быстров.

Огонек на терминале потух. Автомат не дал параметров подлетных коридоров, не зачитал правил нахождения на орбите — он просто выключился. Лишь через некоторое время в углу главного экрана появился пристианец в синей с малиновыми вставками форме и вежливо представился:

— Старший офицер Имперской Безопасности Грэролл. Господин Быстров, посадка на планету вам разрешена. Примите, пожалуйста, координаты посадочной площадки и параметры дозволенных зон.

Навигатор «Тезея» беззвучно проглотил длинный ряд цифр. Не прибегая к помощи техники, Глеб догадался, что посадку предоставляли на закрытом космодроме к западу от Элсинэи, и при новой императрице остававшейся главной столицей империи. Это означало, что он сможет посадить там «Тезей», не прибегая к услугам орбитального катера. Но также слова офицера безопасности прямо указывали: «Тезей» имеет право сесть там и только там.

— Господин Грэролл, одна деталь… — Глеб задумался, стоит ли сообщать пристианцу о Леглусе и сопроводительных документах или приберечь этот всеимперский сюрприз на потом. После