Таганай - Николай Феофанов

доволен, что смог так простецки вызвать любопытство у лейтенанта.

– В нашем заведении, а я работаю в психиатрической больнице, – начал он, – было несколько пациентов, туристов, которые утверждали, что во время похода в определенных местностях, у них в голове начинали звучать чьи-то чужие мысли. Как правило, это были какие-то команды.

– Что за команды? – Шакулин подался чуть вперед, сидя в кресле.

– Что-то вроде «уходи от сюда!» или «зачем пришел сюда?!». Выгоняли, в общем.

Моляка переключил свое внимание с рисунка ковра на Шакулина. Теперь в их взглядах не чувствовалось противостояния, теперь это были взгляды двух собеседников.

– Самое интересное, что, обследовав таких людей, мы не находили у них никаких психических отклонений. Первого человека, слышавшего голоса, мы серьезно не восприняли, мало ли, может временное расстройство психики, или какой другой природный звуковой эффект. В предгорьях и в лесу, особенно нашем, звуковые миражи не редкость.

– Это точно, – с важностью подметил Анодин. – Помню, как-то взбирался на Дальний Таганай. Это последняя, самая дальняя из вершин главного хребта, – пояснил он для Шакулина.

– Да, да, я знаю. Я за последние дни неплохо изучил географию района.

– Так вот, – продолжил Анодин, – подъем весьма пологий, каменистый, иногда редкие елочки торчат, пространство вокруг без проблем просматривается. Нагнулся, чтобы шнурки завязать. Завязываю и слышу, где-то рядом, как будто метрах в десяти за спиной, кто-то взбирается. Скрип сапогов, шуршание камней. Потом вроде человек остановился и стал тереть друг об друга штанины или ткань. Оборачиваюсь – никого. Вообще никого.

– И что же это было? – после некоторой паузы спросил Шакулин.

– Да толком не понял я. Может, ветром звук принесло. Может, еще как-то. На вершинах звуков немного, цивилизации рядом нет. Вот и носятся такие галлюцинации. Кстати, я с Дальнего один раз ночью звуки идущего поезда слышал, – обратился Анодин уже ко всем остальным. – Хотя до железной дороги оттуда километров двадцать напрямки. Вот так-то.

Все притихли, Шакулин обдумывал только что услышанное.

– Но вернемся к моим психам! – провозгласил Моляка. – Значит, мы остановились на том, – с широкой улыбкой продолжал он, – что первого такого слухача мы не очень восприняли всерьез. Но дальше – больше. Периодически к нам стали обращаться за консультацией в поликлинику другие люди с подобными жалобами. В итоге, я и двое моих коллег заинтересовались этой проблемой. Обобщили полученные показания, и вот, что мы получили. Я уже говорил, что, как правило, в голове начинают звучать какие-то короткие команды. Голос странный, с неким металлическим оттенком. Своеобразный говор, не совсем, как утверждали пациенты, человеческий. – Моляка выразительно поднял брови. – Не знаю, правда, что значит – не совсем человеческий. Далее. География таких явлений весьма специфическая. Эффект чужих мыслей, как мы его назвали с коллегами, проявляется в таких местах, как область около скал Три брата, в лесистых местах близ верховий Малого Киалима, и в местности у подножия хребта Долгий мыс. То есть, если посмотреть по карте, то это вполне определенный район, между Круглицей, Долгим мысом и Дальним Таганаем.

Шакулин в уме воспроизводил карту.

– А что там может быть, в этой области? – спросил он у всех.

– Есть одно предположение, – вступил в беседу Анодин. – Мы уже здесь, товарищ лейтенант, совещались по этому поводу не раз. Это может быть как-то связано с тем, что где-то в том районе находится староверское кладбище.

Шакулин аж выпрямился, вопросов становилось все больше. Беседа набирала обороты.

– Я лично верю в эту гипотезу, – продолжил Борис Петрович. – Мой дед иногда встречался, в свою бытность, в лесах со староверами. Но об этом лучше Валерий Викторович расскажет. Он у нас более информированный источник.

Лейтенант перевел взгляд на Нестерова.

– Сейчас. Я просчитываю, с чего начать. – Директор музея ненадолго задумался. – В целом, никто толком не знает, с какого времени это началось, понятно, что после основания города, когда сюда вместе с заводом пришли и церковнослужители, несшие с собой православие. Но многие, особенно те, чьи предки издревле жили в этих местах, новую веру принять не пожелали. Дальше, история темная. По особому указу, таких людей, а то были старообрядцы, стали вылавливать. Церковь их нарекла раскольниками. Поймав в Златоусте и окрестностях в течение месяца большинство из них, было решено всех сразу казнить, закопали тела в братских могилах, как раз где-то там, в районе Трех братьев. После этого оставшиеся на воле старообрядцы, не желавшие принимать православия и отрекаться от своих верований, начали уходить из города в леса, на север и северо-запад от Златоуста, подальше от города. Скрывались они преимущественно на Юрме и вдоль течения Большого Киалима. Там особенно дремучие леса, что сейчас, что в ту пору, темные, непролазные. Скиты их располагались под землей. Ведь гонения на раскольников продолжались, каждого пойманного ждала участь предыдущих, уже похороненных. Поэтому скиты строились с особой тщательностью. Они маскировали жилища гранитными и сланцевыми плитами, обсаживали кустами, сверху искусно обкладывали вывороченными деревьями, травой и мхом. Все это настолько естественно смотрелось, что человек мог спокойно ходить по крыше скита, даже не догадываясь, что под землей в полутора-двух метрах находятся люди.

– Мой дед знал одного скитника, – снова вступил в беседу Глазьев. – Так что, это истинная правда. А жилища их непосвященному не сыскать было.

– Тогда, если я вас правильно понимаю, – Шакулин чуть приподнял указательный палец правой руки. – Вы клоните к тому, что мысли, приходящие туристам в той местности, как-то связаны с раскольниками? И их кладбищем?

– Да, Сергей, вы правильно поняли, – ответил Нестеров. Прямой взгляд директора музея говорил о том, что даже если Шакулин сейчас рассмеется ему в лицо, это никак не изменит его мнения. – Много вещей в нашем мире не поддаются иногда логике вещей.

Шакулин и не пытался выразить скептицизма по поводу связи между братскими могилами раскольников и голосами в головах туристов. Это идея была как минимум любопытна и не чужда его разуму, лейтенанту самому стало интересно продумать далее, что все это может означать. Хотя бы так, чисто умозрительно, как одна из версий.

– Тогда, товарищи, мы что же, имеем дело с привидениями, чьи души что-то нашептывают…?

– Громко говорят с металлическим оттенком, – вмешался Моляка с фирменной ухмылочкой на лице.

– Хорошо, – поправился Шакулин, – громко говорят проходящим в тех местах людям команды, типа «убирайся отсюда!» или «зачем пришел?». Правильно, Алексей Алексеич?

– Точно, именно эти фразы.

– То есть души умерших староверов прогоняют туристов прочь, так?

– Похоже на то.

– А зачем? Почему они их могут выгонять?

Моляка, улыбаясь, пожал плечами:

– Наверное, вы бы тоже прогоняли прочь со своего огорода какого-нибудь чужеземца.

Вдруг в разговор