Часовщик - Сергей Баранников

Вершинин позволяет себе сидеть в присутствии другого главы рода.

— Он гораздо старше Маркова. Сколько ему здесь? Лет шестьдесят, наверное. А Маркову не более сорока пяти. Думаю, Вершинин имеет на это право.

— По этикету может быть и да, но здесь символизм картины. Понимаешь, нарисованному Вершинину совершенно не тяжело, ведь это всего лишь краска. Главное — информация на холсте! И потом, посмотри на их головные уборы. Видишь золотую корону на голове Вершинина и венец на голове Маркова? Корона — признак власти, превосходства вне временных рамок, а жёлтый цвет — это богатство и постоянство. Чем же примечателен венец из виноградной лозы на голове Марковых?

— Это символ их дома. Приверженность традициям?

— Вот, начинаешь соображать, но всё равно мимо, — улыбнулся Аверин. — Я копну ещё глубже. Венец — символ временного триумфа. Понимаешь? Художник, который создал эту картину, мог и не понимать что он изображает, но заказчик определённо отдавал себе отчёт в том, что он хочет подарить главе дома Марковых. Эта картина, которая будет висеть в гостиной дома Марковых и всё время будет на виду у семьи и гостей, не что иное, как символ превосходства Вершининых, признание их главенства на долгие годы.

— Слушай, всего лишь какая-то картина, и такой глубокий подтекст?

— Аристо любят игры разума. Многие считают, что именно это выделяет их на фоне простолюдинов, а не талант, который может и не передаться по наследству. Но истинная причина немного иная — на такие шаги дворян толкнул страх перед гневом императора. Правитель негативно смотрит на конфликты внутри государства и считает что междоусобицы ослабляют страну в целом, а если кто-то переступает черту и открыто нарушает закон, может столкнуться с серьёзными последствиями, вот дворяне и ведут подковёрную игру.

— А император, стало быть, ничего не замечает?

— Арс, император всё видит, имей это в виду. У него одна из лучших секретных служб в мире и мощная агентурная сеть, так что осторожней с такими словами. Просто правитель предпочитает не вмешиваться, пока всё остаётся в пределах допустимого. Знаешь, если ослабить хватку, ситуация выйдет из-под контроля, а если передавить — можно сломать. Во всём нужна мера.

Официальная часть банкета подошла к концу, главы домов обсудили волнующие их вопросы, заключили предварительные договоры и отправились отдыхать, а в зале в основном осталась только молодёжь. Мне было совершенно не до веселья, поэтому я направился на выход.

Попрошу Алексеича отвезти меня домой и отосплюсь в мягкой удобной кровати. Как только я вышел из особняка и направился к парковке, рядом остановился дорогой автомобиль из серии бронированных внедорожников.

— Арсений Игоревич? — мужчина лет сорока пяти открыл заднюю дверь и выглянул из машины.

— С кем имею честь общаться?

— Сальников Юрий Михайлович. Можем поговорить с глазу на глаз?

— Вы меня похищаете? — я говорил с улыбкой, но внутри всё сжалось от волнения.

— Предлагаю прокатиться по вечерней Москве. Поверьте, если бы я хотел вас похитить, не делал бы это перед камерами. И уж тем более, я нашёл бы более удачное место, чем особняк Вершининых. Можете быть уверены, камеры, расположенные у вас за спиной, пишут не только картинку, но и звук.

Я поднял голову, и увидел по меньшей мере две камеры на здании. Думаю, это далеко не все камеры, которые сейчас снимают меня. Если бы Сальников задумал что-то криминальное, он бы точно не стал делать это под объективом камер и на глазах у свидетелей. В любом случае, у меня есть возможность отмотать время назад.

— Хорошо, я принимаю ваше приглашение.

Глава 17

Развить талант

Автомобиль выехал на оживлённую трассу, и медленно поплыл в потоке машин. Водитель следил за движением, а мне оставалось лишь контролировать приблизительное направление, чтобы понимать куда мы едем.

— Не волнуйтесь, Арсений, я верну вас к особняку Серафимовых. В моих интересах убедиться, что с вами всё будет в порядке.

— Чем же я мог так заинтересовать вас?

— Знаешь, я всё не мог взять в толк зачем Володя отправил в академию тебя. Нет, Родиона понятно, а вот ты… Я даже собирался поверить в официальную версию, что ты — охрана Серафимова, но я ненавижу верить тому, что подсовывают под видом правды.

— Почему?

— Потому что чаще всего, это ложь, а я терпеть не могу, когда меня обманывают. Кстати, запомни это и не пытайся водить меня за нос. Так вот, в академию прибывают Серафимов и его охранник. И что мы видим? Оказывается, что ты — не просто талант, а уник! Поверить не могу, что Серафимовы так быстро отыскали уника и нашли ему такое нелепое предназначение. Дальше ещё интереснее. В первые же месяцы учёбы этот уник оставил Серафимова далеко позади во всём: учёба, развитие таланта, связи, даже успех у девушек. И тогда я понял, что здесь не так!

— Заинтриговали!

— А ты-то как заинтриговал меня, парень! Давно никто не подкидывал мне таких интересных задач. Знаешь, изначально я решил, что вы поменялись местами. Ну, Родион — это ты, а на месте мальчишки Серафимовых совершенно другой парень. Но стоило копнуть чуть глубже, оказалось, что Родион настоящий. Так кто же ты — интересный парень?

— Уник, студент Арктической академии и дамский угодник.

— Хах! — мужчина закинул голову назад и от души рассмеялся, но затем снова посмотрел на меня, хоть улыбка и не сходила с его лица. — А ты мне нравишься. Знаешь, в молодости я был таким же задорным и дерзким. Но перейдём к делу! Итак, ты не Родион Серафимов, и не его охранник. Брось, это нелепое прикрытие! Даже стыдно за Володю, который такое придумал. Если он думал, что сможет одурачить меня, или других неглупых людей, то я обижен, потому как он считает меня идиотом.

— Какая ваша версия?

— Бастард. Внебрачный сын Володи Серафимова.

— Ха, потрясающе, господин Сальников! И как же вы дошли до такой мысли?

— Да, не смейся, я сам долго не мог поверить, что Владимир способен на такое, но я его понимаю, ведь сам по молодости не раз плодил незаконных наследников. Сам посуди, академия вдали от московских интриг — чудесное место, чтобы подготовить наследника, а заодно проверить его на деле. Отсюда возникает другой вопрос: чем же ты так интересен Серафимовым, что Владимир прятал тебя восемнадцать лет, и только