Пропавшая ватага - Андрей Посняков

– Кто ты? Откуда?

– За вами пришел, – ухмыльнулся отрок. – А вон еще – поспешают!

Нойко указал пальцем на показавшийся из-за мыса струг с многократно чиненным парусом.

На струге, среди бледнокожих и бородатых людей опозоренная красавица Хлейко вдруг увидала того, кого считала погибшим. С копьем в руках на носу большой лодки белых стоял Мюсена-Кочевник!.. или просто похожий на него парень? Ведь Мюсена же… она же сама видела… и не может быть, чтоб…

Низенький струг мягко прижался к высокому борту «Святой Анны», которой уступал буквально всем – и статью, и осадкой, и пушками. Прямо ягненок по сравнению с волком!

– Эй-гей! – радостно закричал Дрянная Рука. – Прошу пожаловать.

Отрок искал глазами своего учителя, могучего колдуна Енко Малныче, но что-то не находил и про себя удивлялся – если нет колдуна, так кто же тогда услышал волшебную дудку? Может, вон тот суровый парень с бубном на поясе, обликом схожий с народом древнего солнца?

На суденышке было не так-то уж и много народа, не считая кормчего, с десяток человек, едва-едва, чтоб управиться с парусом и веслами. Кольша Огнев, да с ним несколько молодых ватажников, да Маюни с Устиньей, а еще – молодой воин Мюсена-ка с пылающим местью сердцем.

– Я сожгу этот мерзкий челнок! – с ненавистью глядя на высокие мачты, шептал про себя Мюсена. – И убью там каждого… Ой!

Парень вдруг увидал Хлейко и, смущенно ойкнув, помахал ей рукой и крикнул:

– Я пришел за тобой, милая!

Девушка вздрогнула, длинные ресницы ее дернулись, подобно крыльям почуявшей опасность птицы, красивое, с тонким чертами лицо исказилось болью.

– Лучше б ты не приходил… – тихо промолвила Хлейко-нэ. – Лучше б не видел моего позора. А ты вернулся, не умер… Значит, умру я.

Отвернувшись, дева побежала на корму и уже оттуда прыгнула в море.

– Эй, эй, что ты делаешь?

Мюсена нырнул сразу же, поплыл к возлюбленной.

Кто-то из молодых казаков тоже дернулся, видать, собрался помочь.

– Выловит, – придержал его Ондрейко Усов, назначенный старшим. – Без тебя обойдется. А у нас с тобой, чай, свое дело есть. Эй, парни – давай-ка на корабль, живо!

Засвистели абордажные крючья – скинуть трап Нойко не догадался, да и вряд ли знал, как это делается. Оставив на струге кормщика и Устинью, все остальные рванули на палубу «Святой Анны», полные решимости захватить корабль, не жалея ни своей, ни чужой крови.

Забравшись на судно, казаки выхватили сабли – эх-ма, раззудись, плечо!

Правда, вот сопротивления им никто не оказывал, все – и бледные корабельщики-матросы, и пленники сир-тя – выглядели как пришибленные, как сонные осенние мухи – Нойко поработал на славу, можно было гордиться.

Сам ученик колдуна казаков не встретил – бросился на корму следом за Хлейко, да вот беда, не догнал – девчонка с разбега сиганула в воду.

Дрянная Рука в задумчивости застыл над синими волнами – прыгать казалось высоко, к тому же к девушке уже кто-то плыл… вот поднырнул, схватил за руки…

Пока Нойко раздумывал, напрочь забыв о бледнокожих матросах, те вдруг разом вздрогнули, осмотрелись.

– Это что тут такое творится-то, парни? – очнувшись, тихо промолвил шкипер. – Почему пленные на палубе? И кто все эти люди… Ха! Враги! А ну-ка, все – к бою!

Верные своему долгу матросы выхватили абордажные сабли, кто-то из легкораненых побежал на нос судна, к установленному на поворотной тумбе четырехфунтовому фальконету, шкипер же помчался к корме – там, у румпеля, всегда лежала заряженная аркебуза.

Молодые ватажники слегка растерялись – уж больно быстро все произошло: стояли себе вражины, головами осоловело покачивая… и вдруг – на тебе!

Ондрейко Усов первым скрестил саблю, сразу же ощутив крепкую руку врага и его бешеный натиск! Казак отпрянул, подставляя саблю под очередной удар… и вдруг услышал противный треск – клинок его, не выдержав, сломался пополам, и обломок со звоном упал на палубу.

Глаза врага вспыхнули торжеством, сверкнул широкий палаш… и вдруг выпал из ослабевшей руки – кто-то из пленниц хватанул матроса по затылку валявшимся старым шлюпочным веслом. Шатаясь, вражина ухватился за мачту, осел…

– Вяжите его, – обернувшись к своим, крикнул Ондрейко и тут же присел, краем глаза увидев промелькнувшую над головой тень.

Та самая девчонка, пленница, что только что спасла Усова, теперь едва не огрела его веслом. Слава богу, молодой ватажник оказался человеком опытным, бывалым.

– Но, но! – за неимением оружия казак погрозил деве пальцем. – Веслище-то кинь, ага.

В этот момент с носа громыхнул выстрел – выпущенное из фальконета ядро со свистом пронеслось над головами казаков и застряло в кормовой балюстраде.

– Ах ты, вражина! – с яростью подобрав палаш, Ондрейко кинулся к носу.

Следом за ним рванули и все его сотоварищи, окромя Короедова Семки, поспешавшего на корму за шкипером. Тощий, сутулый и худой, тот вовсе не казался парню таким уж грозным соперником… в отличие от других – уж те настоящие верзилы, только попадись! Да, был еще один парняга, малой, с патлами, как у пономаря Афонии, так тот куда-то делся, наверное, сдался уже.

Снова прозвучал выстрел, на этот раз – со струга. Тяжелой пулею расщепило поворотную тумбу, и вражина, бросив фальконет, рванул по бушприту, преследуемый казаками. Наверное, и ушел бы, бросился в море…

Только пропела стрела, пронзила навылет грудь, и мертвое тело, нелепо дернувшись, тяжело шмякнулось в воду.

Шкипер Эндрю Уайт успел-таки схватить аркебузу, но вот зарядить ее не успел и, забыв про шпагу, попытался отбиться от наседавшего Семки прикладом, причем действовал с неожиданным проворством и ловкостью, почти сразу же угодив Короедову в грудь.

Выронив саблю, незадачливый казачина отпрянул, ловя губами воздух, словно выброшенная на берег рыбина.

Англичанин с усмешкой выхватил клинок… И вздрогнул, почувствовав, как что-то ударило в голову… такое впечатление – изнутри!

– Каив денек уу-т та сии! – подойдя ближе, Нойко повторил заклинание, чтоб подействовало уж наверняка, и подмигнул Семке: – Вставай, поднимайся, да. Саблю свою мне подаришь? На память. Мы ведь с тобой – друзья, не разлей вода, так?

Саблю хитроглазый помощничек колдуна выцыганивал у Короеда давно, на протяжении всего похода. Даже хотел было просто украсть, да побоялся последствий – за утерю оружия в ватаге не жаловали, да и спрятать добычу было бы некуда – струг слишком уж мал.

Зато вот теперь!

– Ну, что с тобой делать? – почесав ушибленную грудь, Семка, кривясь от боли, подобрал с палубы саблю и торжественно протянул колдуненку. – Бери уж.

Коли, говоришь, друзья.