Пропавшая ватага - Андрей Посняков

– Что, что он говорит? – обратились к нему не знавшие русской речи матросы.

– Предлагает предать своих.

– Вот ведь московитская сволочь! Мы, англичане, не предатели!

Между тем сверху вдруг послышались какие-то звуки, и в трюм на канатах спустили небольшой дорожный сундук.

– Если согласитесь – это ваше жалованье. Посмотрите, подумайте… атаман велел не торопить.

– Что? Что там?

– Говорят, это для нас. Если будем служить им.

– Да откройте же наконец крышку кто-нибудь!

Один из матросов, опустившись на коленки перед сундуком, распахнул крышку…

– Что это? – не поверил своим глазам канонир.

– Думаю, это золото, дядюшка Дик! – шкипер нервно потер шею. – Умеют они уговаривать…

– Что ж, – канонир поморгал и пригладил редкие волосы. – Если наш капитан жив – мы ответим отказом. Если же нет – мы свободные от данного ему слова, и тогда каждый может поступить как желает. В конце концов, мы с русскими отнюдь не враги, а добрые торговые партнеры.

В сундуке тускло блестело золото. Пленники переглянулись – мудрые слова канонира всем пришлись по душе.

На покрытой настилом широкой корме струга, на расстеленной волчьей шкуре лежала только что вытащенная из воды дева. Мокрое платье ее на глазах высыхало, бледное лицо казалось неживым, правда, закрытые веки слегка подрагивали, и едва слышно стучало в груди сердце.

– Молодец, парень, – подняла глаза Устинья. – Вовремя ты за нею нырнул. Еще б немного – и можно было б уже не вытаскивать.

Мюсена не знал русского языка, но прекрасно понял то, о чем сейчас сказала эта синеглазая дева. Понял и улыбнулся:

– Я сделаю ради Хлейко все. Без вас я б не спас ее, белые люди, потому отныне – я ваш должник.

– Что он такое говорит? – спускаясь на струг по спущенному со «Святой Анны» веревочному трапу, поинтересовался Семка Короед.

– Говорит, должен нам. – Маюни ловко спрыгнул следом. – Обещает послужить, да. А что, парень он крепкий. Думаю – хороший воин.

– Ну, это пусть у атамана просится.

В небе сверкало два солнца – обычное и колдовское. Оба судна отбрасывали две тени, впрочем, казаки давно привыкли к подобному. Кружа над мачтами, кричали бакланы и чайки, а за кормой струга покачивалась на мелких волнах хозяйственно прихваченная с собой шлюпка – та самая, на которой в надежде на легкую и богатую добычу отплыли со «Святой Анны» рейдеры во главе со своим капитаном.

Пастбище драконов

Фогерти вышел к берегу первым, оглянувшись, подмигнул Заполошному Лесу и Филу:

– Ну, добрались-таки, слава святому Павлу!

– А почему именно святому Павлу, сэр? – переспросил Лес.

– У нас в приходе была его имени церковь, – кондотьер махнул рукой. – Ладно, хватит болтать – идем к шлюпке, где-то она здесь должна быть, неподалеку.

– Да-да, – покивал на ходу Фил. – Вон за тем барбарисовым кустом, сэр. Я его хорошо запомнил.

Троица спасающихся бегством рейдеров выбралась к каменистой отмели… и в растерянности остановилась.

– Вот, – долговязый Фил указал на камни. – Вот тут она и была.

Лесли опасливо огляделся вокруг:

– Может, отвязалась? Или украли? Подобрались незаметно какие-нибудь дикари и…

– Думаю, надо бы поискать, сэр.

– Нет! – внимательно вглядевшись в море, Джеймс покусал губу. – Кажется, я знаю, кто увел нашу шлюпку. Дьявол вам в глотку, глаза-то протрите, а!

Матросы дружно посмотрели на «Святую Анну», безмятежно покачивающуюся на рейде в ожидании возвращения своего экипажа с богатой добычей. Все, как и должно было быть… только к борту корабля притулилось еще какое-то приземистое небольшое судно!

– Это русские! – ошалело воскликнул Заполошный Лес. – Я видел их суда… струги.

– Все мы видели… – Фогерти задумчиво почесал левую бровь. – Однако, друзья мои, что будем делать?

В терпком воздухе, напоенном запахом моря и трав, повисла напряженная тишина – все осмысливали увиденное… и прошедшее. Думали, соображали… пока Заполошный Лес снова не прервал всех криком:

– Ой, гляньте-ка – кто-то плывет! Вон там, в полсотне ярдов!

– Плывет? – разглядел пловца Джеймс. – Да он, судя по всему – тонет. А ну-ка, живо…

Сбросив кирасу, пояс и сапоги, кондотьер отважно бросился в воду. Пловец он был неплохой и вскоре достиг утопающего, нырнул, буквально вытаскивая бедолагу за волосы… да так, за волосы, и вытащил на берег.

– Глядите-ка – юнга!

– Вылейте из него воду, живо! – натягивая сапоги, приказал кондотьер. – Не слишком-то он еще и наглотался… А, дайте-ка, я сам!

Буквально через пару минут спасенный начал кашлять, а затем тяжело задышал и пришел в себя, посматривая вокруг осоловевшими глазами, и, узнав Фогерти, глухо протянул:

– Сэ-эр… Слава Пресвятой Деве, вы вернулись! Там, на корабле, там…

Мальчишка снова закашлялся, и лекарь-палач двинул его кулаком по спине:

– Что там на корабле? Ну! Отвечай же!

– Плохо все, господа, – покачал головой юнга. – Наше судно захватили русские.

– Ну об этом мы уже догадались.

– И с ними еще дикари. А капитан? Он где?

– Не знаю, – откровенно признался Джеймс. – Предлагаю спрятаться здесь и немного обождать. Кто-нибудь да сюда явится – либо наши, либо… Ладно, поглядим.

Беглецы укрылись невдалеке, в густых зарослях стелющейся по берегу березы, с наслаждением вытянувшись и подставив солнцу спины. Пока было время, подробно выспросили юнгу, после чего Заполошный Лес поведал отроку о побоище и ужасном драконе.

– Он… как будто с неба… здоровущий! А пасть! А зубы!

– Да я видел такого. Он Джефри сожрал.

– Э, нет, парень, такого огромного ты не видел. Даже представить страшно! А уж угодить в пасть… Бедняга капитан!

Джереми дернулся:

– Так его что? Сожрало чудовище?

– Не его одного, юнга.

– Господи, Пресвятая Дева! Что же нам теперь делать?

Фогерти усмехнулся:

– Пока – только ждать.

Ожидания беглецов оказались вознаграждены лишь к вечеру, когда из лесу показался большой отряд – русские казаки в разноцветных кафтанах, в кольчугах и латных панцирях, с ними несколько смуглокожих дикарей и связанные шеренгой пленники – полдюжины матросов.

– Боцмана нет, – всмотревшись, прошептал Лесли. – Видать, убили беднягу.

– Или сожрали, – долговязый осклабился и сплюнул. – Плотника нашего я тоже что-то не вижу… да многих.