Железная Маска и граф Сен-Жермен - Эдвард Радзинский

Развязка

Посол д'Эстрад пригласил графа Маттиоли в Париж для обсуждения новой ситуации вокруг сделки. Посол намекнул о большом вознагражде­нии, коли переговоры возобновятся. Итальянец, конечно же, согласился приехать. Понятие дипло­матической неприкосновенности уже соблюдалось европейскими державами, так что ему, первому министру иностранного государства, нечего было опасаться. Но Маттиоли не понимал, что затеял игру с очень обидчивым и очень могущественным монархом.

Как только карета графа пересекла границу, премьер-министр Мантуи граф Маттиоли был аре­стован. Умелый д'Артаньян на этот раз в аресте не участвовал. Возможно, потому арест прошел шумно, потасовку отряда французских драгун со слугами графа наблюдали жители пограничного городка. Вскоре о вопиющем беззаконии — аресте иностран­ного премьер-министра — с негодованием загово­рила вся Европа. Но может быть, Людовик и хотел огласки. Пусть возмущаются, лишь бы боялись!

Король велел доставить злосчастного графа в Пиньероль, в ту самую крепость, которая по. ми­лости Маттиоли по-прежнему оставалась един­ственной на итальянской границе. В Пиньероле ему показали пыточные орудия и быстренько за­ставили рассказать, где он хранил секретную пе­реписку о Казале и письма Людовика. Если память мне не изменяет, он хранил их в доме отца.

В Италию был отправлен агент с письмом графа к отцу. Тот поспешил передать документы. Секретная переписка была доставлена в Париж, а граф Маттиоли навсегда поселился в камере в Пиньероле.

Такова история. Несложно понять, что не­счастный граф не очень похож на человека, кото­рому следует надевать на лицо маску для сохране­ния тайны его заточения. Ибо никакой тайны не было. Зачем прятать лицо того, о чьем скандаль­ном аресте знала вся Европа. О его аресте и само­управстве Людовика долго писали с негодованием все европейские газеты. Но, как часто бывало под солнцем, ярые защитники Маттиоли, европейские монархи, повозмущались и... забыли о нем! Забыли о вопиющем нарушении дипломатической непри­косновенности и о несчастном графе. Могуще­ственное войско Людовика XIV заставило их за­быть... Как будет говаривать Бонапарт, «большие батальоны всегда правы». Да и сам герцог Мантуи отнюдь не требовал возвращения своего любимого премьер-министра. Он тоже был заинтересован в исчезновении свидетеля позорной сделки.

Во время войны с Савойей граф Маттиоли вме­сте с другими заключенными будет перевезен на остров Сент-Маргерит, недалеко от Канн. Отча­явшийся, опустившийся Маттиоли умрет на ост­рове в апреле 1694 года. Надеюсь, вы не забыли, что заключенный Железная Маска умер в Париже в... 1703 году! Сообщение о смерти Маттиоли в 1694 году находится в донесении Сен-Мара воен­ному министру. Именно тогда, в апреле 1694 года, Сен-Мар (избегая, как и положено, называть имя) сообщил министру, что в тюрьме на острове Сент-Маргерит «умер старый заключенный, который имел слугу». Из знатных узников Пиньероля, ко­торым по традиции полагался слуга, Фуке в это время давно умер, Лозена освободили. Единствен­ный титулованный «старый заключенный» на ост­рове Сент-Маргерит был 64-летний граф Мат­тиоли. Он отсидел к тому времени долгих 15 лет.

Итак, в 1694 году на острове Сент-Маргерит мы лишаемся еще одного знатного претендента, которого некоторые историки считали Железной Маской.

Но его пребывание в секретных тюрьмах ис­пользует Людовик XIV, уводя будущих исследовате­лей от таинственного и опасного заключенного, на лице которого была маска. Именно потому, когда истинный узник Железная Маска умрет в 1703 году, его похоронят под фамилией, близкой к фамилии Маттиоли, как бы отсылая нас к личности графа.

Железная Маска — четвертый претендент

— Который час? — с улыбкой спросил месье Антуан.

Я очнулся. Я по-прежнему стоял в знаменитом парке замка Фуке. Я посмотрел на часы... Они за­стыли на той же цифре. На них было то же время!

Месье Антуан улыбнулся:

— Надеюсь, вы уже привыкли! Это все тот же поток информации, который я вновь передал вам. И ваше очередное путешествие во времени — все та же игра вашего воображения. Вы бывали в Ве­неции много раз. Мне легко было воскресить в ва­шем подсознании и площадь Сан-Марко, и мост Риальто со старинной картины, которую вы ви­дели в музее в Венеции (он знал и это!)... Так что ничего сверхъестественного!

— Но этот пьянящий морской воздух... эти ве­нецианские дворцы... такие отчаянно старые, за­брошенные... Я никогда не видел их такими... От­куда они в моем подсознании?

Месье Антуан улыбнулся:

— Вам нужно объяснение, желательно зауряд­ное, то есть понятное. Я хочу дать совет: не ищите объяснений... и, главное, бойтесь заключений жал­кого мозга. Мой старый друг, ныне покойный зна­менитый писатель К., часто приводил пример: если вам расскажут, что некий человек с ножом поджи­дает свою жертву, вы непременно поймете, что это злодей, убийца. Но прибавьте к этому рассказу всего одну деталь: на нем — военная форма вашей страны! И он уже герой, поджидающий врага! Ни­когда не забывайте, что для букашки, ползущей по вашему пальцу, ваш палец — неодушевленная скала... Домашний гусь боготворит хозяина, даю­щего отличную еду, и жалеет голодных диких со­братий. Он не знает, что его откармливают для рождественского стола! Мы — гусь и букашка... и живем в вечной тьме... И если пытаетесь объяснить непонятное, скажите себе самое честное: «Не ме­рою исчисляется и не весами измеряется то, чего не дано нам знать...» — Месье Антуан замолчал, по­том сказал: — Однако нам надо поторопиться вер­нуться в Париж. Как я и обещал вам, мы должны закончить расследование сегодня до захода солнца.

Исчезнувший лист № 120

В машине он сказал:

— Мне хотелось бы начать повествование о том реальном человеке, который был Железной Мас­кой, с окончания его истории. Как и предупреждал короля Фуке, Потоп наступил! Пришел тот ярост­ный июльский день, когда победившее быдло, а точнее, Его Величество Французский Народ валил из крепостных ворот взятой Бастилии... С головой старика губернатора Бастилии на пике и веселыми песнями... Все революции очень музыкальны... И радостно разбивал по дороге фонари. Еще одна из любимых забав революции. Был очень жаркий, но ветреный день. Горячий ветер носил по мостовой сотни драгоценных бумаг... Это все тот же Его Ве­личество Народ Франции вышвырнул на мостовую документы Королевского архива, хранившиеся в Бастилии. Бумаги, созданные на протяжении вось­мисот лет, валялись на булыжной мостовой. И по­бедивший народ, празднуя победу, весело плясал, топча бесценные документы своими грязными баш­маками.

Графиня д'Адемар написала в мемуарах, что граф Сен-Жермен, в очередной раз появившийся после своей смерти в Париже, набил этими драго­ценными манускриптами целую карету. Этим же занимались в тот день живший напротив Бастилии великий месье Бомарше и ваш русский посол. По­сол вывез собранное в Петербург. На драгоценных рукописях осталась навсегда народная печать — ис­торические следы башмаков веселившегося на­рода.