Восстановление Римской империи. Реформаторы Церкви и претенденты на власть - Питер Хизер

Проявление императором намеренного пренебрежительного равнодушия в 566 г. оказалось слишком очевидным и не оставляло хану выбора, кроме как сделать что-то, чтобы найти замену утраченному доходу и восстановить потери престижа. И, прибегнув к типичной для раннего Средневековья оригинальной политике, хан и его советники решили, что самое лучшее для них – это начать с кем-нибудь войну. Их выбор пал на франков, и в тот же год они нанесли крупное поражение королю самого западного из франкских королевств Сигиберту, который после этого «немедленно послал аварам пшеничную муку, овощи, овец и крупный рогатый скот»[172]. Такой повышенный интерес к движению на запад, в конце концов, и приводит нас в Италию.

В то время когда Юстин давал от ворот поворот аварам, между гепидами и лангобардами происходила уже не первая ссора. В 566 г. гепиды обеспечили себе некоторую военную помощь Римской империи, но не выполнили свою часть сделки, отказавшись вернуть город Сирмий под власть римлян. Поэтому в 567 г. последние были не прочь вмешаться и не возражали, когда лангобарды, заручившись помощью аваров, нанесли окончательный удар по независимости гепидов. Именно тогда король лангобардов Альбойн приказал сделать из черепа своего поверженного врага Кунимунда чашу для питья, но затем допустил ошибку, женившись на его дочери Розамунде.

В начале следующего года, 2 апреля 568 г., как только начала расти трава, лангобарды покинули Средний Дунай большой организованной группой, которая напоминала кавалькаду, двигавшуюся по тем же дорогам под предводительством Теодориха 90 лет назад. Состоявшая по крайней мере из нескольких десятков тысяч человек – самих лангобардов и многих других, знатных, простолюдинов и рабов, эта человеческая процессия неизбежно подвергала риску безопасность недавно завоеванной византийцами Италии. В мгновение ока лангобардские duces (можно перевести как «герцоги», но будет с анахроническим налетом) завладели большей частью городов Североитальянской равнины, за исключением анклава вокруг Равенны, и основали два отдельных герцогства – Беневенто и Сполето – на гористой возвышенности Центральной и Южной Италии.

В документе, написанном двумястами годами позднее, сообщается, что лангобардов «пригласил» перебраться в Италию тот самый Нарсес (который покончил с готами) из-за ссоры между ним и женой Юстина Софией. С учетом его прошлой карьеры, а особенно того, что вскоре он ушел в отставку и стал вести тихую жизнь в городе Риме, все это выглядит совершенно неправдоподобно, и никто этому не верит. Это не более чем одна сторона дальнейшего утверждения лангобардов, уместного в VIII в., как мы увидим в следующей главе, о том, что у них было законное право основать свое королевство в Италии. Очевидно, тут сыграло роль агрессивное честолюбие, так как факторы «тяни-толкай» часто фигурируют в решениях эмигрировать. Но я не сомневаюсь, что вожди лангобардов руководствовались не только лишь ощущением слабости Восточной Римской империи. Отряды лангобардов, в конце концов, были задействованы в войне с готами и своими глазами видели уничтожение Восточной Римской империей и готов, и большого войска франков, которое пришло – слишком поздно – тем на помощь. Поэтому ими не могла двигать мысль, что завоевать кусок территории Византии – это пустяковое дело, и то, что они сделали такой подрывной и опасный шаг, ясно говорит о том, что, подобно нескольким группировкам германцев в конце IV – начале V в., столкнувшимся с подъемом мощи гуннов, вожди лангобардов решили (и сумели убедить в этом большую часть своих последователей), что организованное отступление – лучший способ иметь дело с неистовым врагом. Поражение Сигиберта в 566 г., за которым последовал разгром гепидов в 567 г., быстро вдолбило им в головы, что пошел быстрый восход звезды аваров, ведущей их на запад. Есть прямая причинная связь между расцветом власти аваров в Центральной Европе и появлением лангобардов в недавно завоеванной византийцами провинции Италии[173].

Поэтому решение проблемы – было ли завоевание Юстинианом Италии безудержно сверхчестолюбивым, предполагающим расширение пределов империи, – сводится к вашим ответам на два сложнейших вопроса. Можно ли было укрепить там власть Восточной Римской империи, как это было в Северной Африке, без вторжения лангобардов? И если да, то несет ли Юстиниан ответственность за расцвет власти аваров и перемещение их интересов на запад, что и привело к вторжению лангобардов? Ответ на первый вопрос должен быть безусловно «да». Утверждение власти Константинополя в Италии, конечно, породило жалобы на имперских сборщиков налогов; Юстиниан завоевал ее только ради своей пользы, и ничего другого. И в то же время налоговый режим был в общих чертах такой, какой действовал и в самой Византии, и в Северной Африке. И нет очевидной причины, почему при отсутствии альтернативы местное население более или менее не приспособилось к нормам, установленным властью Восточной Римской империи, как это сделали фактически во многих уголках Центральной и Южной Италии. И кроме внезапно хлынувших лангобардов, кругом не было никаких других врагов, способных свергнуть власть Константинополя. По крайней мере, армии Нарсеса оказались более чем достойными противниками разным армиям франков – единственным серьезным соперникам, – которые пришли в Италию в 550-х гг., чтобы воевать за труп королевства Теодориха.

Более того, ответ «да» на второй вопрос возможен лишь в том случае, если вы считаете, что субсидии, которые Юстиниан выдал в 558 г., сыграли решающую роль и дали возможность аварам начать свои завоевания кутригуров и утигуров. Или же остальные этапы экспансии аваров были завершены без финансовой помощи Восточной Римской империи, и последующий рост их могущества вместе с движением на запад оказался, вероятно, больше виной Юстина II, прекратившего стабильные выплаты, чем виной его дяди, выдававшего их. Рост могущества аваров шел по гуннскому образцу с образованием эффективного или порочного круга (в зависимости от вашей точки зрения), посредством которого завоевания добавляли все больше покоренных народов для усиления военной мощи, но и создавали больше политического напряжения внутри союза. И то и другое имело тенденцию порождать следующие круги военной экспансии. Можно выдвинуть аргумент, что Юстиниан должен был знать, что авары слишком опасны, чтобы использовать их в его традиционных играх «разделяй и властвуй», и не должен был давать им первую субсидию в 558 г. Но это связано с предвидением, и в любом случае не факт, что деньги римлян сыграли решающую роль в завоевании аварами булгар. Иными словами, более вероятно, что подъем могущества аваров на такую пугающую высоту был непредсказуем в 558 г., и вклад Юстиниана в этот процесс оказался минимальным. А без империи аваров нет явной причины, по которой Константинополь не мог бы удерживать большую часть итальянской территории более или менее неограниченное время.