А. Смолин, ведьмак - Андрей Александрович Васильев

Вы никогда не будете просить меня помочь еще кому-то, кроме вас. Неважно кому — друзьям, партнерам, очень важным людям. Я не стану этого делать ни на каких условиях, запомните это накрепко.

На самом деле я не сомневался в том, что хозяин дома неминуемо это условие нарушит, но меня это устраивало. Всегда нужно пространство для маневра, эту истину я усвоил давно. И если есть возможность это пространство расчистить, то надо это делать. Сказать «да» вместо «нет» я смогу всегда, только это «да» в свете произнесенного здесь и сейчас будет стоить в несколько раз больше.

Полагаю, и Илья Николаевич все отлично понимает. Даже уверен в этом.

— Хорошо — помедлив, кивнул Носов — Второе?

— Вы никогда не будете пытаться ограничить мою свободу — медленно, тщательно проговаривая каждое слово, произнес я — Если подобное случится, неважно в какой форме, все наши договоренности немедленно будут расторгнуты. И знайте — после этого я скорее умру, чем шевельну хоть пальцем ради того, чтобы вам помочь. Тем более, что я смерти не боюсь. Потому что она…

— Только начало — закончил за меня хозяин дома — Помню. И отчего-то верю, что в твоем случае так оно и есть.

— Именно — я протянул ему руку — Мы договорились?

— Договорились — он ответил на мое рукопожатие.

— А теперь звоните Ряжскому. Время-то и вправду позднее.

Глава 14

К дому Ряжских я добрался уже далеко за полночь. Сразу уехать из имения Ильи Николаевича не удалось, поскольку тот, радуясь тому факту, что у него ничего нигде не болит и в теле приятная гибкость появилась, чуть ли не силком усадил меня чаи гонять, с пряниками, коржиками, рогаликами и еще невесть чем. Оказалось, что Носов большой охотник до домашней выпечки, потому у него в штате домашней прислуги значится дама-кулинар, которая только тем и промышляет. И, заметим, квалификация у этой особы высочайшая, поскольку я чуть язык не проглотил, пробуя пряженцы, сочники, кренделя и небольшие сдобные рассыпные печеньки с экзотическим названием «кокурки». Кстати, в прошлый раз меня не так щедро угощали за столом. Как видно, подобную честь здесь еще заслужить надо.

Впрочем, я особо о потраченном времени не жалел. Во-первых, еда на самом деле была вкусной. Во-вторых, и главных, я вопрос по Римме детально обсудил, и теперь мне есть, что ей завтра сказать.

А еще под конец застолья Саша, который то и дело куда-то отлучался, принес и протянул своему хозяину пачку пятитысячных купюр. Хорошую такую пачку, больше стандартной как минимум вдвое, причем перетянутую бандерольной лентой. Ну, а тот, в свою очередь, положил ее на стол и подтолкнул ко мне.

— Вроде про деньги никто ничего не говорил — заметил я, пытливо глянув на Носова.

— Но и накладные расходы никто не отменял — резонно заметил тот — Ты упоминал о некоем корне, который очень дорого стоит. Надеюсь, я покрыл затраты?

— Там подобных пачек с десяток нужен, а то и больше — усмехнулся я, забирая деньги и нарочито небрежно засовывая их во внутренний карман куртки, висевшей на спинке стула — Мандрагыр удовольствие крайне дорогое, поскольку в живой природе, равно как и в свободной продаже, он почти не встречается.

— Мне сказать, чтобы принесли еще девять таких же пачек? — без малейшего намека на иронию или сарказм осведомился Носов.

— Не надо — отказался я — Этой суммы мне достаточно. А если понадобится еще, я вам просто позвоню, да и все. Да и не платил я за него, у меня в личный запасах небольшой кусочек с давних времен лежал. Берег, знаете ли, на всякий пожарный случай. Не такой, как ваш, врать не стану, но раз пошла такая пьянка — режь последний огурец.

— В другой ситуации я бы, возможно, на такие слова обиделся, но не в данной — Илья Николаевич отхлебнул чаю — Таким случаем я быть согласен, и сейчас, и в будущей.

На самом деле против я ничего не имел, и от девяти таких же пачек точно не отказался бы. Как показала практика, в моей новой жизни денежка тратится куда быстрее, чем в старой, поскольку жизненные запросы у меня изрядно подросли. Нет-нет, «бентли» мне не нужен, и костюм от «Бриони» тоже, но вот запас трав и корешков освежить было бы неплохо. По результатам нынешней ревизии многие ингредиенты для будущих зелий отправились в мусорное ведро. Какие-то из них усохли до крайности, какие-то оказались трачены неведомым жучком, непонятно каким образом, оказавшимся у меня на антресолях, некоторые вовсе в труху превратились, к использованию напрочь непригодную. Ну да, можно, конечно, самому походить по лесу, что-то сорвать, что-то выкопать, оно так даже лучше и правильнее. Вот только у каждой травки и корешка имеется свое время, то, в которое их брать у Земли-матушки надо. Следовательно, какие-то растения уже отцвели несмотря на то, что еще даже май не окончился, а какие-то и не думали еще свою силу набирать. Эрантис, например, давным-давно цвет сбросил, а без него зелья, сводящего с лица бородавки, родинки и небольшие родимые пятна не сваришь. И наоборот, до цветения «иван-чая», без которого в целом ряде рецептов и не туда, и не сюда, еще добрый месяц с гаком остался. И это если погода будет хорошая, жаркая. Если же дожди зарядят, то и того больше. Плюс ему еще вылежаться надо как следует, чтобы в полную силу войти.

Вот и выходит, что проще кое-что купить, чем самому собрать. А поскольку закупки я буду делать не в интернет-магазине, а у частных лиц из числа тех, кому можно доверять, потому что для них репутация дороже сиюминутной выгоды, то есть у немецких травниц, знакомства с которыми я завел во время своих странствий, финансовые траты предстоят сильно немаленькие. Плюс расходы на пересылку из Европы в Москву.

Добавим сюда необходимость проведения строительных работ по утеплению дома в Лозовке, плюс учтем разнообразные накладные расходы на то и на сё, а также кругленькие суммы, идущие на прокорм Родьки, и что получим на выходе? Довольно печальную картину получим. Нет, до похода на паперть мне еще далеко, но плюсовое сальдо свести все же трудновато.

Только вот Илье Николаевичу про эти мои финансовые выкладки знать ни к чему. Поверил он в то, что я относительно равнодушен к деньгам, не поверил — уж не знаю. Но что это очередная проверка, а то и почти неприкрытая провокация —