Бригада (1-16) - Александр Белов

— Здесь у кого ни спроси, за что сидишь, никто не виноват, — раздался рядом знакомый голос.

Белов вздрогнул. Ему показалось, что он отчетливо услышал ехидную интонацию Пчелы. И даже будто бы увидел кривоватую усмешку. Рядом с Пчелой, на пустующей шконке сидели Фил и Космос, слабо видимые в полумраке. Пчела прикалывался, остальные двое молчали.

Вот блин! Кажется, это сон. Так и одуреть недолго, одуреть, оглохнуть и опухнуть ото сна. Всего-то двое суток провел в одиночестве, а уже такое начинается…

Александру Белову было известно, что помещать задержанного в одиночную камеру — будь то камера следственного изолятора или тюремная — строжайше запрещено инструкциями. В принципе, он мог бы пожаловаться, однако просить себе соседа казалось ему нелепым. Лучше уж беседовать со старыми, умершими друзьями, чем с каким-нибудь левым соседом. Белов вовсе не собирался прописываться здесь надолго. Оттого и не предпринимал никаких попыток хотя бы частично благоустроить свой быт. Еще день, возможно, два, а потом должна закончиться эта пытка неизвестностью!

Единственный имевший место допрос состоялся на следующий день после задержания. По сравнению с красочным театральным шоу с участием нарядных фээсбэшниов в черном прямо в университетской аудитории, которое могло бы сделать честь если и не столичному театру, то краевому — это факт, все последующее выглядело тусклым и формальным. Следователь прокуратуры с безликим именем Василий Петрович Петров обладал соответствующей внешностью: главной изюминкой на этом невыразительном лице, за неимением других, было практически полное отсутствие подбородка. Впрочем, остальные черты лица были так же, как будто частично, стерты ластиком.

Во время допроса Василий Петрович, казалось, отбывал нудную повинность и откровенно скучал. Беседа вертелась, в основном, вокруг дочерних фирм комбината. Следователю непременно хотелось услышать от Александра, что этих фирм в реальности не существовало, или же они все были «подставные», а их руководители — «подконтрольные». Белов и его адвокат, разумеется, не разделяли этой точки зрения и приводили свои доводы.

Адвокат после допроса отправился на комбинат — собирать необходимые документы и выстраивать линию защиты, а Белова спецмашина доставила в СИЗО. На этом цепочка событий неожиданно прервалась.

В течение двух суток Саша вставал с рассветом, делал зарядку, с грехом пополам мылся — насколько это вообще было возможно сделать в условиях неисправного крана — и ждал допроса. Но на допрос его почему-то не вызывали.

Попытка поговорить с контролерами весомого результата не принесла. Дежурные разговоров избегали, повторяли только, что свидания даже с родными категорически запрещены следователем. И вообще, на любой вопрос у них был один стандартный ответ: все ваши требования будут переданы администрации изолятора.

Поняв, что таким образом толку ему не добиться, Белов затребовал бумагу и авторучку и написал официальное письмо на имя следователя Петрова. Опыт подсказывал ему, что на официальный запрос положен официальный ответ. Вот пусть и ответят, как долго намерены держать его в одиночной камере, и собирается ли кто-нибудь вообще расследовать дело. Теперь предстояло снова ждать.

Саша упал на пол и принялся в который раз изнурять себя отжиманиями. Затем, не удовлетворившись, скатал матрац и туго перетянул его ремнем брюк, который случайно (а случайно ли?) не отобрали, когда привезли в СИЗО. Вышла неплохая боксерская груша. Удар «в грудь», полученный импровизированной грушей показал, что узник не в такой уж плохой форме.

Ломаться он пока еще не готов. А уж если представился отпуск поневоле — самое время заняться анализом. Раньше надо было, но, как говорится, лучше поздно, чем никогда. В конце концов, не он первый, не он последний. Люди в камерах статьи и романы писали. А ему, Белову, надо приготовиться защитить себя. Но чтобы защитить, сначала разобраться, откуда дует ветер.

Саша в сердцах стукнул кулаком по матрасу и задумался. Кому же он на этот раз наступил на хвост? Когда прокололся и подставил тыл?

Очередной сеанс размышлений только подтвердил данные предыдущих: желающих уничтожить его, Белова, более чем достаточно. На память пришли слова Игоря Леонидовича Введенского, сказанные много лет тому назад: «У вас врагов больше, чем вы думаете». Так было и так оставалось по сей день. Такова была, видно, его карма: или друг или враг, и никакой компромисс невозможен. И первым в этом виртуальном списке жаждущих Беловской крови был Виктор Петрович Зорин.

Судьба как будто нарочно не давала им возможности потерять друг друга из виду. И заставляла играть на одной площадке, причем как в переносном, так и в прямом смысле, то есть, на теннисном корте. Обстоятельства непреодолимой силы требовали, чтобы эти люди пожимали друг другу руки, сидели бок о бок на всевозможных управленческих тусовках, перезванивались и улыбались друг другу. В то время как каждый из них, по совести, готов был без колебаний дать другому в морду, а то и вовсе отказать в праве на жизнь.

В Красносибирске отношения Белова и Зорина застыли в положении неустойчивого равновесия. Этакая видимость перемирия в многолетней, не на жизнь, а на смерть, войне. Они презирали друг друга, но не могли обойтись один без другого. Возможно, в такой ситуации был свой глубинный смысл: Белов — это бизнес, Зорин — это власть. Ну, и куда, скажите на милость, им деваться друг от друга?

Генеральный директор одного из крупнейших металлургических комбинатов и представитель президента по Красносибирскому краю — оба люди публичные. Они говорили на одном языке и приветствовали друг друга, как это принято в их среде, по отчеству и на «ты». И каждый при этом держал за пазухой солидный булыжник, карауля момент, когда партнер повернется спиной и подставит хоть на минуту свой незащищенный, ну скажем, затылок.

Белов был вынужден, сцепив зубы, время от времени обращаться к непотопляемому политику широкого профиля. Эта необходимость, как правило, была связана с получением бесчисленных лицензий и иных сверхценных разрешительных документов, находящихся в компетенции Центра. Зорин тоже во многом зависел от руководителя комбината. Не будь Белова с рентабельным алюминиевым гигантом и его обширными социальными программами, о чем же еще прикажете докладывать наверх представителю «вертикали»?

А так получилось даже неплохо: назначение опытного управленца господина Зорина на ответственейший пост полпреда совпало по времени с подъемом комбината, а следовательно, и всего края. Плавильные печи заработали в полную силу, рабочие оставили дурную манеру сидеть на рельсах, а их семьи — голодать. Жизнь в регионе выровнялась… Честь и хвала мудрому Зорину! И в действительности, не так уж и важно, что именно послужило причиной процветания…

Впрочем, у Зорина был к его давнему оппоненту еще один