Парни нашего двора - Анатолий Фёдорович Леднёв

не выдерживает:

— И на кой хрен он нам сдался?

— Это как же так, Николай Остапович? Там же люди! Боевая единица!

Батальон американских танков МЗС в том бою, когда меня ранило, шел головным впереди боевых порядков бригады. Оторвался и словно в воду канул. На склонах высоты — ни одного подбитого «американца». Может быть, «шерманы» прорвались в город, каким-то чудом миновав засаду немцев на высоте и шоссе? А может быть, немцы умышленно пропустили батальон, добьем, мол, после, а с начала расправимся с русскими танками? Фашисты отлично знают боевые способности высоких, с узкими гусеницами американских машин типа МЗС. Игра стоит свеч.

Еще в канун зимнего наступления на одном из участков дороги почти все танки этой конструкции оказались в кюветах.

— Как вас угораздило? — спросил тогда комбриг, комбата.

— И не говорите, товарищ гвардии подполковник, — с отчаянием в голосе ответил комбат. — За какие грехи нам достались эти калеки? На них только на парады ходить. А тут война. Здорово нам союзнички помогли…

Стрельцов тогда посоветовал рубить перед гусеницами наледь и подложить под них «самовытаскиватели» хотя бы из тросов. Иначе без тягачей не обойтись.

Про эти «шерманы», а по-солдатски просто «шарманки», сложили танкисты куплеты:

Америка России Подарила ЭМ-ЗЭ-ЭС — Шуму много, Толку мало, Ростом до небес.

И вот в последнем бою батальон «американцев» ушел в неизвестность.

— Эх, «генерал шерман», — с горькой иронией произнес Стрельцов, — и куда ты запропастился, бедолага?

— Товарищ гвардии подполковник, — начал я, вытягиваясь в струнку. Голос дрожал и от радости, что вернулся в часть, и от затаенного страха: как еще посмотрит Стрельцов на мой побег из госпиталя. И за подбитый танк ответ мне держать, а не мифическому Яшке Шамардину.

— Явился? — перебил рапорт комбриг, хватая меня цепким взглядом всего сразу, с головы до пят. — Целехонек? Можно думать, в санчасть удрал, чтобы за бой не отвечать? — подполковник посмотрел на Федорова. — Как думаешь, гвардии капитан?

Начальник штаба кивнул на гвардии майора Пименова:

— Комиссарское дело. Пусть разбирается.

Иннокентий Фролович «разбираться» не стал, он подошел ко мне и протянул руку. Я, немного удивившись, несмело взял и крепко пожал ее здоровой правой. Пименовская ладонь стиснула мою. Я сразу успокоился. Переменился и Стрельцов, сбросил с лица (уж я-то знал наверное) нарочито напущенную суровость. Знал и все же боялся, как всякий в чем-то провинившийся.

— Кстати вернулся, Антон. Танков у нас мало. Будешь при мне, — и почему-то строго глянул на Пименова и Федорова. — Ну так вот. Иди ближе, — подполковник пригласил меня к карте, вынутой из планшета и разложенной на столе. Я узнал потрепанную, видавшую виды карту комбрига. — Изучай обстановку.

* * *

Бригада с большими потерями вырвалась на оперативный простор, попала в засаду, сбила ее, но вынуждена была остановиться. Что впереди — неизвестно. Вторую засаду «фердинандов» случайно избежали. Батальон «американцев» или заплутался, или… Черт знает что за этим «или». Соседи справа и слева — отстали. Ждать? А немец тем временем подтянет силы и контратакует. По морю в город перебрасываются войска, снаряжение, боеприпасы. Сопротивление противника не ослабевает, а нарастает. Впереди не просто город, а город-крепость, обнесенный старинным валом и каменной стеной. Перед древними укреплениями — целая система современной обороны, на господствующих высотах — доты и дзоты. Основные магистрали, ведущие к городу, простреливаются дальнобойной артиллерией кораблей, дрейфующих в заливе. Хорошо, что авиацию немцев подавили, пожгли на аэродромах. Чисто в небе — и на душе радостней.

С трех направлений подкатываются войска к городу: с востока, с запада и юга. Отстанет хотя бы одно направление, затянется операция.

Уже десять дней идет штурм обороны противника, расчеты на быстрое преодоление ее не оправдались. А начинали успешно.

Командир корпуса вызвал командиров частей и подразделений.

— Командующий фронтом приказал взять Штольп, срок — сутки. Приступаем к выполнению задания…

Танки прошли через боевые порядки пехоты, обогнали ее и скрыто по лесным дорогам подобрались к этому Штольпу. Атаковали с флангов и тыла. Танки так ошеломили врага, что тот уже не мог по-настоящему сопротивляться — и капитулировал.

Танкисты, передав город, трофеи и пленных подошедшей пехоте, устремились на восток, рассеивая и уничтожая колонны немцев, двигавшихся с севера и юго-востока.

Передовые отряды танков с десантниками на броне, выдвинутые далеко вперед, обходными маневрами захватывали мосты, опорные пункты и удерживали их до подхода основных частей. И снова вперед. Противник поспешно отводил свои войска, прикрываясь сильными заслонами, пытался оторваться от танкистов, чтобы успеть занять своими главными силами заранее подготовленный укрепрайон, затем остановить наших и сковать на длительное время. В какой-то мере это ему удается.

«Вот остановил Стрельцов свою бригаду, — подумал я, — и соседи — где-то замешкались. Да и не мудрено». — Мысленно оглядываюсь на путь, пройденный за эти десять дней марта. Отступая, немцы минируют и разрушают дороги, взрывают плотины водохранилищ, затопляя целые районы. Дороги загромождены брошенным военным снаряжением, разбитой техникой.

Шоссе и проселки забиты обезумевшими людьми — беженцами со всем домашним скарбом, колясками с детьми, цепляющимися за подолы матерей. Наслушавшись о «зверствах» советских солдат, люди бежали целыми семьями куда глаза глядят — одни на запад, другие на восток. А потом, убедившись, что никто их не трогает, успокоенные, радостные, лавинами запружая все пути, хлынули они теперь уже в обратные стороны: что на восток бежали, стали пробираться на запад, а те, что на запад стремились, поползли на восток.

Перед таким препятствием поневоле остановишься, а то и уступишь дорогу, а время не ждет.

* * *

Гвардии подполковник еще раз оглядел своих помощников:

— Вслепую не воевал. Избавь бог. Пусть Яшка Шамардин воюет. — Командиры улыбнулись. — Вышлем вперед усиленную разведку. А каким образом — подумаем. Подойдут соседи справа и слева, да и главные силы подтянутся.