Дикая весна - Монс Каллентофт

Сыр обжигает нёбо.

Туве она позвонила, пока ехала к Свену; об открытии завещания рассказывать не стала, хотела сказать, что ей будет лучше остаться сегодня у отца, но Туве настаивала на том, что будет ночевать у нее, – и Малин показалось, что дочь хочет ей что-то рассказать.

Может быть, у нее новый бойфренд?

Малин остро чувствовала, что еще одна новость сегодня вечером – это уже перебор. На сегодня уже хватит, и ей очень хочется отключить усталый мозг, как выключают компьютер, и прекратить всякую осмысленную деятельность. И ей не хотелось рассказывать Туве об интернате, она чувствовала, что пока не готова к этому. «Ну, хорошо, приезжай домой, – сказала она Туве. – Посмотрим телевизор, поужинаем пиццей…»

Малин дожевывает бутерброд, отпивает глоток чая.

– Возможно, те, кто подложил бомбу, хотели ее убрать. Они могли воспринимать ее как свидетеля, – говорит Свен. – И решили перестраховаться.

– И это могли быть террористы, активисты, Фронт экономической свободы, криминальные мотоклубы или что-то совсем из другой оперы, – говорит Малин. – Мне кажется, что чем больше мы работаем с разными версиями или отбрасываем их, тем дальше удаляемся от истины.

– Или она где-то рядом, – кивает Свен. – Но мы не видим ее или просто не можем найти среди всех версий одну правильную.

– У меня к тебе одна просьба, – произносит Малин и смотрит Свену прямо в глаза.

– Ой, я что-то начинаю нервничать, – улыбается тот. – Ну, давай, выкладывай!

– Мне хотелось бы, чтобы мы с этого момента стали разрабатывать еще одну, совершенно очевидную версию, – говорит Малин.

«Я знаю, что я хочу сделать, – думает она. – И ты даешь мне этим заняться, не так ли, Свен?» Она делает глубокий вдох и подается вперед, чтобы показать, насколько все это серьезно.

– Ну, и?..

– Я хотела бы сосредоточиться на версии, что взрыв был направлен против семьи Вигерё. Что здесь речь идет не о заговоре, не о политике. Может существовать одна вероятная причина, по которой взорвалась бомба и Ханна Вигерё была убита в больнице.

– И тебе это подсказывает твоя интуиция, Малин?

– Трудно сказать, Свен. Но тот продавец сосисок – он ведь сказал, что видел эту семью на площади регулярно, не так ли? Может быть, кто-то следил за ними и изучал их привычки? И зачем кому-то понадобилось так рисковать – проникать в больницу, чтобы убить Ханну Вигерё? Что такого она могла увидеть? Ни один свидетель на площади не сказал ничего вразумительного – с какой стати Ханна могла что-то знать? Должно быть, ей было известно нечто другое, она была ключевым лицом в другом смысле. Согласен? И это заставляет меня обратить свое внимание на семью. Чувство и логика рука об руку, Свен. Как и должно быть в хорошей полицейской работе.

Малин отхлебывает еще глоток чая и продолжает:

– Все произошло так невероятно быстро! С того момента, как взорвалась бомба, не минуло и четырех суток. Кажется, мы и дух перевести не успели – а такие условия не создают благодатной почвы для интуиции. Ей нужно время и пространство. Но я вижу в этой версии одно из дальнейших направлений расследования.

Свен глубоко задумался.

– Поступим так, – произносит он после паузы, длившейся не менее чем полминуты. – Сосредоточьтесь на этой версии – ты и Зак. Мы же будем вести следствие по делу в целом и по убийству Ханны Вигерё, основываясь на прежних версиях. Просигнальте, если вам понадобится какая-нибудь помощь.

– Нам следовало бы допросить кого-нибудь из коллег Ханны или кого-нибудь из сотрудников детского сада. Может быть, Бёрье и Вальдемар смогут нам в этом помочь.

Свен кивает:

– Только скажи.

– Как ты думаешь, это возможно? – спрашивает Малин после паузы. – Что все именно так, как я сказала?

Свен снова кивает, произносит:

– Ее муж погиб в ДТП с участием одного человека и одной машины. Я всегда очень скептически отношусь к таким авариям. Что указывает на то, что он тоже не стал жертвой преступления? Придется нам более пристально изучить тот случай.

– И еще надо проверить, есть ли в больнице камеры наблюдения – может быть, они засняли злоумышленника.

– И допросить персонал, который дежурил в ту ночь, когда умерла Ханна Вигерё… – Свен смотрит на нее пристальным взглядом. – Ты справишься, Малин? Продолжай работать в этом направлении.

– Я справлюсь с чем угодно. Убийца детей не должен уйти безнаказанным.

Свен кивает, и она понимает, что их разговор о следствии окончен и что Свен будет вести других по тому пути, который соответствует их служебному долгу. Разрабатывать все версии, пока они не будут знать наверняка. Не сужать направление поисков. Не быть зашоренными, держать все каналы открытыми.

Свен смотрит на нее («Он видит меня насквозь», – думает Малин), потом спрашивает, во второй раз за этот день:

– А как прошла сегодняшняя встреча по завещанию?

Малин видит, что Свен говорит очень серьезно – никаких шутливых вопросов о сокрытых миллионах, – только долгая пауза, прежде чем она отвечает:

– У меня есть брат, Свен. Выяснилось, что у меня есть младший брат.

Сказав это, она чувствует, как в животе все сжимается, на глаза наворачиваются слезы, но она сглатывает, представляет себе, что выпивает одним махом стакан текилы, – и ей удается сдержать слезы.

Малин откашливается, отпивает еще глоток чая и начинает рассказывать, а Свен внимательно слушает. Когда она замолкает, он смотрит на нее долгим взглядом и произносит:

– Воспринимай это как нежданный подарок, Малин. Сумей простить. Иначе ты просто сойдешь с ума.

Он делает глубокий вдох.

– И держись. На дне бутылки ты точно не найдешь решения этой проблемы. Но ведь это ты и сама понимаешь, не так ли?

* * *

Когда Малин уходит, Свен опускается на диван в гостиной и оглядывает свой спокойный уютный дом.

До пенсии ему осталось не так долго. Несколько лет назад он ощущал большую усталость, но теперь это чувство отпустило его. Теперь его пугает перспектива уйти на пенсию; он осознает, какой пустой покажется ему жизнь без того молчаливого, но в высшей степени очевидного драматизма, с которым ему приходится сталкиваться в своей работе практически каждый день.

Вот в жизни Малин – другое дело. Бам, бам, бам! События следуют одно за другим, как серия взрывов бомб, сброшенных с бомбардировщика на низкой высоте.

Бомбы взрываются, поднимая клубы дыма.

И мир исчезает.

«Так ты себя сейчас чувствуешь, Малин? Я это вижу. И ты борешься изо всех сил, чтобы собрать все воедино.

Может быть, тебе это удастся. Единственное, что я могу для тебя сделать, – это поддержать тебя в работе, помочь тебе держать верный курс, выручить тебя, если все пойдет вразнос.