Дантисты тоже плачут - Дарья Донцова

– Ну, вы просто детектив, и у директорауспели побывать. Ладно, придется открыть семейные тайны. Ева вот уже годупотребляет, как она говорит, «колеса». Заметил совершенно случайно, хотяподозрения мелькали – то смеется, то плачет. Может неделю есть как птичка, затопотом с волчьим аппетитом сметает из холодильника продукты, без конца пьетводу… А недавно ее поймали в магазине: украла фотоаппарат. Теперь понимаете,почему изолировал дочь?

Я оторопело кивнула. Владимир говорил спокойнои убедительно. Страшно, конечно, что не рассказал всего раньше, но, с другойстороны, кому приятно делиться такими сведениями. Увидев мое изумленное лицо,стоматолог продолжил:

– Понимаю, информация не из приятных.Наверное, Мане не следует пока встречаться с Евой, попробуйте объяснить вседочери.

Машка в отличие от меня не поверила ни единомуслову Резниченко.

– Мамулечка, если бы Евка употребляланаркотики, я бы узнала об этом первой, – сказала она.

– Но, детка, наркоманы очень хитрые и,пока могут, скрывают от родных и знакомых пагубную привычку.

– Не верю, – убежденно сказалаМаруся, – абсолютно не верю Владимиру. Он все выдумал, не знаю толькозачем.

За всеми событиями совершенно забыла о приездеЛевки и страшно удивилась, увидев за обеденным столом Арцеулова. Левчикухитрился еще больше потолстеть и обозлиться.

– Купил прелестную трехкомнатнуюквартирку на набережной, – сообщил он. – Район престижный, богемапроживает: писатели, актеры, художники.

– Где ты взял столько денег? –изумилась Марта Игоревна, с удивлением глядя на бывшего зятя.

– Брильянт продал, – на голубомглазу заявил тот, – необыкновенное сокровище, самое дорогое, что имел.

И старший Арцеулов оглушительно засмеялся.Наташка посмотрела на него, как на манную кашу, и быстренько стала переводитьразговор в другое русло:

– Какую книгу собираешься переводить?

Воспользовавшись тем, что Левка начал подробновещать об издательских планах, я поднялась в спальню. Надо узнать, что за именаи фамилии записала Надя возле Розы Седых. Итак, Эдуард Петров, 40 лет,Профсоюзная улица. Вполне приличное место для проживания. Только что скажу,приехав к нему: «Здравствуйте, Эдуард. Почему ваш адрес записан в дневникешантажистки?» Надо придумать что-то более оригинальное.

Не найдя нужного решения, вернулась вгостиную, где Левка, включив на всю мощность телевизор, слушал дурацкуюпередачу. Нет, здесь покоя не будет, пойду в кабинет. Но тут один из участниковтеледискуссии громко заявил: «Многие москвичи недовольны тем, что под окнамиразворачиваются рынки. Сейчас мэрия проводит опрос жителей, и, вероятно,торговые ряды будут устраивать только на площадках вблизи универсамов».Потрясающе, то, что нужно. И я поехала на Профсоюзную улицу.

В доме № 2 было немного квартир, в подъездвела железная дверь. На звонок домофона выглянула лифтерша.

– Добрый день, – бодро затараторилмой язык, – я представитель мэрии. Сейчас проводим опрос жителей. Как вамкажется, рынок на этой улице мешает жильцам?

Консьержка обрадовалась возможности поболтатьи пригласила меня в подъезд. Сначала женщина долго сетовала на то, что послерыночного дня остается много мусора на тротуаре. Потом плавно перешла кобсуждению жильцов. Перебрав все квартиры, она ни разу не упомянула фамилиюПетров.

– Кажется, в вашем доме живет один мойзнакомый, – осторожно стала я подбираться к интересующей теме, –Эдуард Петров.

Моя собеседница вздохнула:

– Такой молодой, какая жалость.

– А что с ним? – не удержалась я.

– Вы не знаете?

– Нет.

– Умер год назад. Сначала долго болел,лежал парализованный, а потом отмучился, бедолага. Сколько за ним женаухаживала, как старалась, все без толку. Даже сиделку наняли, чтобы уколы почасам делать. Не помогло.

– Жаль. Вдова, наверное, уехала.

– Нет, живет вместе с дочерью в пятойквартире.

Почесав еще минут десять языком, я началаопрос жильцов. Нечего и говорить, что первый визит был нанесен в пятую квартиру.Москвичи удивительно беспечны. Назовись хоть начальником караула папскихгвардейцев, ни за что не усомнятся в ваших словах и документы не спросят. Вот исейчас, стоило объявить себя сотрудником мэрии, как молоденькая девушка тут жепригласила зайти.

В просторной, со вкусом обставленной гостинойна диване сидели сразу три кошки. Новенький телевизор мерцал голубым экраном.Светло-бежевый ковер приятно гармонировал с бордовым диваном и глубокимикреслами. Судя по всему, здесь не нуждались.

Девушка была дома одна и мило отвечала на всевопросы. Задурив ей голову проблемами рынка, я подкралась к главной теме:

– Хочется узнать мнение всех жильцов. Всписке проживающих еще ваши родители, можно с ними побеседовать?

Девушка вздохнула:

– Мама в парикмахерской, а папа умер годназад.

– О, простите, не знала. Как же так,такой молодой.

Собеседница грустно сказала:

– Отцу неудачно сделали пункцию спинногомозга. Парализовало почти полностью. Десять месяцев мама пыталась его вылечить,а потом вдруг началось воспаление легких, и он умер за один день. Ужасно! Нокак подумаю, что такие больные живут годами, делается еще страшнее. По-моему,лучше попасть под автобус и скончаться сразу, а не гнить заживо.

– Тяжело пришлось вашей маме. За такиминвалидом трудно ухаживать.

– Наняли сиделку, дипломированнуюмедсестру.

Я оживилась:

– Кажется, вы сумеете мне помочь. Яухаживаю за смертельно больной тетей и ужасно устала. Медсестра, котораяприходила к Эдуарду, хороший специалист? Может, дадите координаты?

Девушка порылась в секретере, вытащилазаписную книжку и сказала:

– С удовольствием, записывайте: РозаСедых, только она дорого берет.

Домой я вернулась к ужину. Вместе со мнойподошли и Кока с Темой. Левчик уставился на прозаика, потом поглядел на вдову:

– Познакомьте с новым зятем.

Марта Игоревна положила ложку и тихим голоскомсказала:

– Темочка, это Лева, бывший Сонечкинсупруг.

Старший Арцеулов оторопел. Такого голоса он неожидал услышать от грозной тещи.