Правда о «золотом веке» Екатерины - Андрей Буровский

Впрочем, применял он и другие средства быть незаменимым при дворе:

«…соединяя все, что хитрость придворная наитончайшего имеет, то есть не токмо лесть, угождение монарху, подслуживание любовнику Разумовскому, дарение всем подлым и развратным женщинам (и которые единыя были сидельщицы у нея по ночам, иные гладили ея ноги), к пышному немного знаменующему красноречию, проникнул он, что доходы государственные не имеют порядочного положения, а императрица была роскошна и сластолюбива… всегда говорил, что их довольно, и находил нужные суммы для удовольствия роскоши императрицы»

[49, С. 63].

Единственное, в чем, пожалуй, не прав князь Щербатов: «подлые и развратные женщины», ночующие с императрицей, — это не возвращение к нравам Анны Леопольдовны и девицы Менгден, — это следствие психотравм Елизаветы, и к этому можно было бы отнестись терпимее. В остальном же… перед нами, прямо говоря, очень неприглядная картина карьеры, сделанной мелкими угождениями, подлостью и поощрением худшего, что есть в характере Елизаветы.

И что, наверное, самое худшее — в этой карьере совершенно не учитывалось то умное и полезное, что нес в себе новоиспеченный граф Пётр Шувалов. Его таланты не были основой для карьеры, это придворная карьера позволяла применить таланты. Не было бы придворной карьеры — не было бы и «шуваловского единорога», и Дворянского банка, и упразднения внутренних пошлин.

То есть, попросту говоря, таланты Шувалова раскрылись случайно. Никак не были они востребованы при дворе Елизаветы, пусть и была она, по мнению В.О. Ключевского,

«…умной и доброй, но беспорядочной и своенравной русской барыней»… соединявшей «…новые европейские веяния…» с «…благочестивой отечественной стариной»

[50. С. 342].

Просто бывают разные временщики… У этого, юного Вани Шувалова, охаживавшего пожилую императрицу, годившуюся ему в весьма юные, но все–таки в мамы, оказался дельный и притом способный сделать карьеру двоюродный брат. И у меня не хватает духу объяснить читателям простыми русскими словами — от какого рода ощущений императрицы зависела карьера Шувалова и каким местом принимались решения давать ему чины, титулы и возможность реализовать свои идеи.

Но вот что совершенно поразительно: независимо от совершенно бездарного правления при Елизавете начинается подъем! И хозяйства, и общественной жизни, и культуры.

Судите сами: в 1750–е годы резко идут на убыль разбои, налаживается порядок в управлении. То есть прежней экзотики, ещё петровских времен, хватает — есть и волости, где разбойников больше, чем законопослушных жителей. Еще конные разбойники нападают на деревни — особенно в отдаленных губерниях.

В начале правления Елизаветы правосознание населения остается правосознанием времен гражданской войны, смуты, развала. Не где–нибудь, а в Петербурге малоросский шляхтич Лещиньский был убит и ограблен солдатами, стоящими на карауле около его дома, а в Москве, в Замоскворечье, солдаты вломились ночью в дом купца Петрова, «били смертно» и кололи шпагами его жену и племянницу, а пожитки разграбили.

Если же говорить о самом преступном мире, то по своей организованности он может поспорить с китайскими «триадами» и сицилийской мафией.

В Дмитровском уезде (то есть в самом центре страны!) в сельце Семёновском, принадлежавшем майору Докторову, были выявлены разбойники и смертоубийцы из его крестьян. Офицер с командою, направленные в сельцо, возвратились без успеха, привезли 14 человек, раненных крестьянами Семеновского.

На Владимирщине, в Сокольской волости, разбойники выжгли две деревни. В суздальское село Пестяково разбойники пришли «многолюдством», разграбили и выжгли церковь, помещичий дом и крестьянские дворы, пять крестьян убили, четверых тяжело ранили.

В Астрахани на рыболовецкие ватаги «наезжали» на двух карбасах разбойники числом до 50 человек, у которых были и пушки, и ружья, и порох. Ограбив артелыциков, разбойники говорили им, что будут грабить в открытом море. Кто сказал, что Русь не знала морского пиратства?!

Легендарный Ванька Каин, этот русский мафиози XVIII века, число подданных которого перевалило за десять тысяч (не всякий генерал командовал такой армией!) появился в Москве именно в годы царствования Анны Ивановны.

И это при Елизавете знаменитого разбойника удается не просто арестовать, но перевербовать — сделать главой московского уголовного сыска. И Ванька Каин, гроза больших дорог, сам начинает изводить своих вчерашних подельников…

Появление такого количества разбойников порождает новое их качество: становится непонятно, где тут шайка уголовников, а где — повстанческая армия? Аналогию я могу привести только одну — хунхузы в Китае. Там тоже на границы страны, в не населенные места бежало множество вполне приличных людей, просто вынужденных убегать от голодной смерти в разоренных деревнях и городках, где нет еще никакой промышленности, никаких возможностей прокормиться, если согнали с земли. Эти хунхузы грабят, двигаясь через страну, обкладывают данью захваченные волости, а в «ненаселенке», за пределами контролируемых правительством земель, порой ведут регулярное сельское хозяйство, — ведь они как были, так по своей психологии и по образу жизни остались в первую очередь крестьянами.

Конечно же, такое явление, как «русские хунхузы», само по себе свидетельствует: что–то неблагополучно в Российской империи. Такие массы насильственно раскрестьяненных люмпенов могут возникать только в одном случае — если правительство не управляет, а воюет. Ну а народ отвечает правительству своими военными действиями (что, может быть, и безнравственно, но глубоко закономерно).

Стоит ли удивляться, что это явление в годы правления Петра разрасталось, при его первых преемниках оставалось примерно на одном уровне, а на протяжении правления Елизаветы пошло на убыль?

Во–первых, правительство перестало выколачивать подати методами баскаков и татарских нашествий — то есть перестало воевать с собственным народом. И у любого человека появляется реальный шанс — заработать на жизнь честным трудом. Правительство перестает обесценивать плоды регулярного труда и приличного поведения.

Во–вторых, устанавливается некий новый общественный порядок. Несправедливый, плохой, нечестный, неправильный… какой угодно! Но, тем не менее, это порядок, правила жизненной игры. Эти правила можно отрицать, не признавать, критиковать… но они существуют. Хаос сменяется каким–никаким — а порядком. Так было и в 1613 году — даже тот, кто вообще–то был против избрания Романовых, радовался, что Смуте пришел конец.

Правительство посылает солдат на Волгу, ставит гарнизоны на больших дорогах. Но оно и раньше, при Анне Ивановне, боролось с разбоями, а результата не было решительно никакого. Теперь же борьба с разбойниками имеет положительный результат — в первую очередь потому, что сократилась их социальная база. Разбойникам неоткуда брать новых членов своих банд, часть их разбредается, стараясь вернуться к честному труду.