Белое небо. При необходимости уничтожить - Дмитрий Корсак

И хохотал, хохотал, хохотал. Пока не прогремел взрыв.

Глава 7

Возвращение

20 августа, 17:10

Обратно шли молча, лишь Зара болтала без остановки. О своем похищении, о неудачном побеге, о том, что происходило на базе. И везде норовила ввернуть пару слов о своем героическом папе, который, как только узнает, всем навешает по первое число. Гончар хотел сказать, что до папы еще нужно добраться, потом плюнул. Зачем? Девчонка просто стресс забалтывает. Зато остальные как в рот воды набрали. Филипп, лишь только оказался под присмотром матери, сразу скис, даже сутулиться начал. Мартина вообще закаменела лицом и делала вид, что рядом с ней никого не существует. Притих и Косорылый, но его-то как раз понять можно – для него каждая прожитая минута могла стать последней. У самого Олега на сердце было неспокойно – как там Катька с малышами, в порядке ли?

Время от времени Гончар задавал Филиппу вопросы – когда еще удастся пообщаться с человеком, знающим об Аномалии чуть больше остальных. И то, что рядом нет Кати, даже лучше: потом будет интересно сравнить их впечатления.

Парень отвечал односложно, косясь на мать, потом разговорился.

Филипп оказался далеко не глуп. «Что такое Аномалия? – рассуждал он, шагая рядом с Олегом. – Возможно, это вообще не для людей и попало на Землю случайно. Возможно, это подарок человечеству, но тогда даритель слишком хорошо о нас думает. А может, это какой-то вид инопланетного оружия. Вот пожелает Анита странного, и разорвет Землю на куски». Еще его удивило, что за восемнадцать лет Анита, которая была связана с Аномалией, ничего о ней не поняла. А может, просто не захотела рассказывать? Чтобы не напугать их.

После взрыва Гончар со своим маленьким отрядом сразу рванул в лес. Если первое время он опасался преследования, то теперь стало понятно: погони не будет. Похоже, «Меркурию» не до них, им бы самим ноги унести после того, что натворил Симанский. Тряхнуло мощно, из купола с Аномалией выломало здоровенный кусок, да и соседним досталось. Симанский наверняка погиб, те, кто стоял рядом с ним, скорее всего, тоже, остальные «меркурианцы» под вопросом.

Действие сталкерского «коктейля» заканчивалось, а вместе с ним заканчивались и силы. Ампулы с «коктейлем» лежали в рюкзаке, прикопанном за палатками наемников, но забрать его не было ни времени, ни возможности – вся территория базы превратилась в настоящий ад. Ну и шут с ними, с ампулами, дойдет как-нибудь и без них. Единственное, о чем жалел Гончар, что в рюкзаке осталась карта Стефана.

Место для привала выбрали на берегу реки, подальше от «пузыря». Устраиваться возле моста было опасно – все-таки единственный путь из центра Зоны. Но организм настойчиво требовал отдыха – очень уж хотелось снять потную футболку и броситься в прохладную воду. Да и забег на время через мост, когда заплетаются ноги, – так себе идея. Потом ведь нужно будет внимательно поглядывать на дорогу, чтобы не угодить в телепорт. А как быть внимательным, когда слипаются глаза?

Разувшись, Гончар закатал штанины и залез в воду. Умыл лицо, поплескал на спину и грудь. Вроде немного отпустило.

Вечерело. Олег посматривал по сторонам, пытаясь найти хоть какие-то изменения, однако Зона выглядела как обычно. Значит, Аномалия не уничтожена.

Он прислонился спиной к дереву и сполз на траву. Сквозь неплотно прикрытые веки он видел, как Мартина по-французски выговаривала Филиппу. Тот хоть и кивал, но, судя по лицу, был с ней не согласен. Косорылый залез в малинник, в самую гущу, и наклонял к Заре верхние ветки с крупными ягодами. Потом пришел Стефан, сел напротив. И был это вовсе не Стефан, и Симанский.

– Ты жив? – удивился Гончар. – Но ведь взрыв был серьезнее некуда.

– Вот ты сам себе и ответил, – произнес Симанский и пропал.

Олег понял, что заснул. Над головой нависала беспросветная серость, часы показывали, что он проспал полтора часа, а ведь казалось, только прикрыл глаза.

Короткий отдых не успел полностью восстановить силы, и после быстрого совещания с Косорылым было решено остаться у реки на ночь, тем более что Мартина с Зарой уже спали.

Утро также не принесло ничего нового. Над головой по-прежнему белело небо, а люди Меркулова, если и прошли по мосту, беглецов не заметили. И хоть желудок сводило от голода, Гончар обошел малинник стороной. Он торопился, все-таки неопределенность с Катькой пугала.

Пространственно-временной пузырь на мосту миновали без приключений. Больше всего Олег опасался за женскую половину их маленького отряда, но слабый пол справился на отлично. Да и не такой уж он и слабый: в ответ на предложение взять ее на руки Зара презрительно выпятила нижнюю губу и заявила, что вертела она всех – и вместе, и по отдельности. Мартина на этот раз тоже была аккуратнее.

К «одинокому шару» Гончар пошел сам, оставив группу на метеостанции. Конечно, Филипп и Зара возражали. Зара – потому что считала себя настоящим сталкером, а парень… Олег решил, что ему просто хотелось увидеть Катю.

Спустя несколько десятков метров выяснилось, что за Олегом, крадучись, пробирается Филипп, за которым, стараясь держаться на расстоянии, следит Зара. Олег остановился, открыто поджидая их: все равно ведь пойдут следом. А потом через несколько минут появилась расстроенная Мартина и задумчивый, не похожий на себя Толик.

Хоть Олег и был готов к появлению Кати, но все-таки упустил момент – только что на поляне перед шаром никого не было, а теперь стояла Катя и рядом с ней четверо детей.

– Папа!

Он прижал дочку к груди, чувствуя, как защемило сердце.

– Все закончилось, теперь все будет хорошо, – прошептал он.

– Ты не сердишься?

– Нет, конечно. Ты все делала правильно.

Катя отстранилась, и Олег с удивлением заметил, что дочь повзрослела.

– Знаешь, папа, – сказала она, – я хочу тебе кое-что сказать, ты только не злись и, пожалуйста, дослушай. Я хочу остаться в Зоне, с Анитой. Она…

Катя замялась, не зная, как объяснить.

– Я знаю, кто такая Анита, – пришел ей на помощь Гончар.

– Значит, ты поймешь, – повеселела Катя. – Ей очень одиноко, и еще она… Понимаешь, ее настроение отражается на всем, что творится вокруг. Она была очень рада, когда мы с Филом оказались в ее доме. Восемнадцать лет одиночества – это ведь ужасно… Потом она переволновалась за нас всех, и вокруг начался криповый движ.

Гончар поморщился – не понимал он этот молодежный сленг, но Катя ничего не заметила.

– Сейчас, когда Анита опять останется одна, она может сорваться,