Тигр. История мести и спасения - Джон Вэйллант

«Мне было лет шесть, когда я догадался, что мы сосланы, — рассказывал Щетинин в своей тесной квартирке неподалеку от бухты во Владивостоке. — Поблизости располагался концентрационный лагерь, и среди заключенных было много учителей. Педагог, учивший нас на дому, отсидел в этом лагере пятнадцать лет, но потом его выпустили, потому что учителей не хватало. В конце десятого класса он начал вызывать нас к себе по одному, для беседы. Выкладывай все свои грехи, говорит. Я его очень уважал и поэтому признался, что я казак и сын врага народа. Тогда он мне сказал: „Ты можешь пойти только в сельскохозяйственный. Об остальных лучше забудь раз и навсегда“».

Щетинин послушался совета и уехал в Благовещенск — поступать в аграрный институт. Тут прослеживается определенная ирония судьбы: именно в Благовещенске казаки устроили одну из самых кровавых расправ над китайскими поселенцами. Пока Щетинин учился, его отца реабилитировали — сняли все обвинения и вернули ему доброе имя. В качестве компенсации за гибель отца Щетинин теперь имеет ежемесячную пенсию в размере 92 рублей (около трех долларов) плюс субсидии на коммунальные услуги. Естественно, он не вступал в КПСС. К фермерству он тоже оказался непригоден, что для казака вполне типично. До сегодняшнего дня душевная рана от той давней ссылки не затянулась. «Я не могу спокойно смотреть на животных в клетке, — сказал Щетинин. — Ни разу не был ни в цирке, ни в зоопарке».

Зато он посвятил жизнь изучению популяций диких животных и в 1964 году стал первым полевым экологом в недавно созданном национальном парке под Благовещенском. Оттуда он переехал во Владивосток и занялся природоохранной деятельностью. Тигров он открыл для себя в конце семидесятых годов. По долгу службы сохранение этих животных было его основной целью, но после гибели Почепни у него не осталось сомнений в том, как надлежит поступить с тигром-людоедом.

Да, это было бы лучше всего. И все же охота за ним не прекратится. Есть такие проклятые вещи, от которых держаться подальше хоть и лучше всего, но, клянусь, не легче всего. Он влечет и притягивает, словно магнит! Как давно видел ты его в последний раз? Каким курсом он шел?

Герман Мелвилл, Моби Дик, или Белый кит[139]

Охота на тигра началась на Тахало — «огненной реке». Ясным морозным днем 16 декабря там появился охотничий отряд из шести человек. С ружьями на плечах они спустились с берега возле пасеки и по льду двинулись вниз по течению. Вместе с Трушем и Лазуренко на поиски отправились трое местных охотинспекторов и участковый из Красного Яра, выходец из Белоруссии Николай Горунов. В отряд не вошли ни местные жители, ни неопытные милиционеры — только матерые волки, профессионалы. Горунов, как и Труш, прирожденный альфа-самец: статный красавец, с сигаретой во рту похожий на огнедышащего дракона.

Обычно он зажимает фильтр зубами и разговаривает, не выпуская сигареты изо рта, так что клубы дыма выглядят естественным сопровождением его зычного голоса, от которого, кажется, вибрируют стекла в доме. Усатый, с внимательным цепким взглядом, Горунов поразительно напоминает охотника на тигров Юрия Янковского — не только внешне, но и по характеру: он абсолютно непринужденно (и без малейшего физического усилия) втаскивает совершенно незнакомого человека в дом, потому что здороваться через порог считается плохой приметой. Карта, побывав в его руках, пестрит отметками карандаша, а местами оказывается и вовсе проткнутой насквозь.

В общем-то никто не сомневался, что Марков и Почепня стали жертвами одного и того же тигра, однако, для того чтобы уверенность объявить фактом, требовались доказательства. Получение этих доказательств входило в задачи экспедиции. Заодно те, кто подключился к расследованию на более поздней стадии, могли получить представление о размерах зверя и понять, куда он направляется. Каждый член отряда был опытным охотником, день для охоты выдался отличный, и все находились в приподнятом настроении. Они россыпью шагали по руслу реки, и создавалось впечатление, что все эти люди, волею судьбы собравшиеся вместе из разных уголков страны, нашли в тайге свое истинное призвание. Каждый из них был тесно связан с лесом по долгу службы, и сейчас их охватило радостное возбуждение — как у ездовых собак, впрягаемых в сани. Шагая по земле Арсеньева и Янковского, они приняли брошенный им вызов и были готовы доказать свой профессионализм. В конце концов, именно ради этого когда-то и приехали на Дальний Восток они сами или их родители. Заметив, что Труш ведет съемку, они оживились и начали шутить. «Черт, как жаль, что я оставил дома свои золотые эполеты!» — воскликнул один. «Раньше надо было думать, дурья башка, — отозвался другой, — а теперь все, поезд ушел».

Юрий Труш, приникший к видоискателю видеокамеры, ощущал бремя возложенной на них задачи особенно остро — не только потому, что был предводителем этого маленького отряда, а еще и потому, что за исключением Саши Лазуренко он был единственным из присутствующих, кто предельно ясно представлял себе, что тигр может сотворить с человеком. Впрочем, остальным вскоре предстояло тоже это понять. Едва они прибыли на место трагедии, общий настрой моментально стал серьезным. Все сразу догадались, что означает куча светлого, без следов шерсти помета, оставленная на льду, словно предостережение. Не было сомнений и в том, кому принадлежали неровные следы, — здесь прошел тот же самый хромой тигр. Инспекторы тщательно осматривали окрестности, словно криминалисты — место преступления; Труш призвал всех внимательно отнестись к каждой мелочи. У этих шестерых за плечами было двести лет охотничьего опыта на всех, преимущественно в местах, где обитают тигры, но никому из них раньше не доводилось видеть ничего подобного. Осторожно ступая, разговаривая шепотом, они проследовали по отпечаткам лап до растерзанного цепалевского матраса, пропитанного кровью и усыпанного тигриной шерстью.

Они вчитывались в Белую книгу, и последние секунды жизни Андрея Почепни вставали у них перед глазами, словно рассказанные и тигром, и человеком: зверь шел с востока, со стороны лагеря дорожников, затем остановился, не то почуяв, не то услышав приближение Почепни. Поняв, что юноша собирается идти вниз по реке — возможно, унюхав запах приманки в его капканах, — тигр повернул на юг и пошел параллельно предполагаемому курсу Почепни, на достаточном отдалении от реки, чтобы человек не мог заметить его следы. Затем сделал круг по лесу, чтобы совсем скрыть свое присутствие, и вышел к реке впереди — классический маневр охотника, выслеживающего добычу. Тут тигр заметил хижину Цепалева. Обшарив и разгромив ее, как до того хижину Маркова и туалет в лагере дорожников, тигр нашел удобное, хотя и до странности приметное место и, развалившись на матрасе, принялся ждать неизбежного.

Стоя возле лежанки тигра под могучим кедром, легко понять, почему Михаил Дункай верит, будто тигры умеют читать наши мысли и воздействовать на наше сознание. Следы Андрея Почепни выглядели так, словно зверь держал его на поводке, притягивал к себе. Теорию разума принято рассматривать в контексте человеческих взаимоотношений, но в определенной мере она свойственна и тиграм. Их теория разума не столь изощренна, как наша, но большего им и не требуется. Тигру хватило ума просчитать ситуацию на несколько ходов вперед и добиться, чтобы Андрей Почепня, куда более развитое живое существо, преподнес ему себя практически на блюдечке.