Стежки-дорожки. Литературные нравы недалекого прошлого - Геннадий Красухин

Сделав его членом редколлегии, Кривицкий сразу убил двух зайцев: оставил Золотусскому совсем небольшое количество сотрудников и получил вполне управляемого, благодарного ему лично работника, с ходу (увы!) включившегося в общую борьбу с Золотусским.

Этот сотрудник был особенно непримирим на редколлегии, возмущавшейся нашими попытками создать новую газету. «Это уже предательство, – говорил он. – Это попытка расколоть наших читателей, увести у нас часть подписчиков».

Допускаю, что и ему чем-то в своё время досадил Игорь, хотя именно при Золотусском он, беспартийный, как я, и не имевший, как я, шансов, стал заведующим отделом. То, что он страшно разозлит Игоря этим (и не только!) своим выступлением, можно было предвидеть. Но отмечу, что, узнав о его назначении членом редколлегии, Золотусский его поздравил, присовокупив, что теперь станет, быть может, полегче обсуждать вопросы, связанные с литературой, – всё-таки прибавился любящий литературу человек!

Кстати, братья-писатели бездарно провалили не только затею с новой газетой, которую теперь никакими «Литературными вестями», выходящими один раз в месяц, не заменишь. На их совести потеря куда более крупная, тоже, возможно, связанная с неприязнью к Золотусскому.

Он со своим рабочим секретариатом Союза российских писателей (Мариной Кудимовой, Александром Иванченко и Надеждой Кондаковой) начал переговоры с секретариатом Союза писателей России, который представлял, в частности, Феликс Кузнецов, о дележе собственности некогда невероятно богатого Союза писателей РСФСР.

Кузнецов поначалу вёл себя очень неуступчиво: какой, дескать, может быть делёж? Союз писателей России и есть бывший Союз РСФСР, а что такое Союз российских писателей? Кто в него входит? Кто его знает? Но потом под напором безукоризненно оформленных документов и довольно веских аргументов начал потихоньку свои позиции сдавать. Речь пошла, наконец, о том, сколько и чего получит та и другая сторона.

Нормально это или ненормально – вести такие переговоры? Допустимо или недопустимо? По-моему, нормально и допустимо. Ведь речь не о дружбе идёт и не о братании. Наоборот – об окончательном и полном размежевании. Уж если невмоготу больше сожительствовать, то каждый пусть уходит со своей частью имущества, которым некогда владели совместно.

Господи, какие только гневные речи в адрес Золотусского и его соратников не раздавались на заседании секретариата Союза писателей Москвы! Да как же им не стыдно? Как не совестно? Да есть ли у этих людей понятие о порядочности? А если осталась хоть крупица, то неужели не ясно, что с такими людьми, как Феликс Кузнецов, не только за стол рядом садиться, но и разговаривать нельзя.

И вот – решение секретариата Союза Москвы: Золотусский, Иванченко, Кудимова, Кондакова из Союза писателей исключаются, Союз писателей Москвы из Союза российских писателей выходит и ни с кем ни о какой собственности переговоры вести не будет! Через некоторое время и Союз писателей Санкт-Петербурга объявил о выходе из Союза российских писателей.

Не знаю, как кому, а мне такое соломоново решение напомнило приказ командующего, отданный армии в фильме «Фонфан-Тюльпан»: «Орудия повернуть назад, пехоте встать к врагу спиной, кавалерию развернуть на сто восемьдесят градусов!» «Они сдаются!» – в восторге кричит король, наблюдающий в подзорную трубу за манипуляциями исполняющей этот приказ вражеской армии.

Начатый было разговор о дележе провален без боя. С кем Феликсу Кузнецову вести переговоры? С Союзом российских писателей, который сейчас возглавляет Светлана Василенко? Но что это за союз? Кого он объединяет? Какова его численность? Да и не станет Кузнецов вести теперь подобные переговоры. Не станет и Ганичев. И Ляпин не станет. Поезд ушёл! Ушёл целый состав, гружённый общей собственностью! И в одну только сторону!

Кто владеет особняком на Комсомольском проспекте? Союз писателей России во главе с Ганичевым и Ляпиным. А огромными кабинетами, залами бывшего секретариата большого союза в так называемом «доме Ростовых»? В основном, Международное сообщество союзов писателей, которое давно уже побраталось с Ганичевым. Союз писателей Москвы и тот же Союз российских писателей ютятся там на крошечном пространстве[7]. А кому принадлежит дом на углу Большой Никитской и Скарятинского? Московской писательской организации (или как она теперь называется?), которая входит в Союз писателей России!

Чистые руки – свидетельство достоинства человека. А вот чистоплюйство ничего хорошего о том или о тех, кто наделён таким качеством, не скажет. Оно вполне способно предать других, провалить нужное всем дело. Как это и вышло с делом о былой общей писательской собственности. Где она? У кого она?

* * *

Конечно, Золотусскому приходилось в газете очень нелегко. Но наш маленький отдел всячески его поддерживал. Я пригласил на работу Павла Басинского, проходившего в своё время у нас практику, когда он учился в Литинституте. Он уже тогда опубликовал в «Литературке» несколько статей, продолжал публиковаться позже, а уж когда стал работать у нас, мы его не слишком загружали – читай журналы и пиши о современной литературе, будь нашим обозревателем не по должности, а по сути.

Он не углублялся в материал, о котором писал, не владел искусством анализа художественного произведения. Но владел очень неплохим слогом и обладал здравым смыслом, отчего его статьи, которые, конечно, не были критикой в истинном значении этого слова, но были хорошей добротной журналистикой, пользовались успехом у многих.

Став редактором «Литературы», приложения к газете «Первое сентября», и одновременно оставаясь в «Литературке», я приглашу Басинского в новую газету своим заместителем, а потом об этом пожалею. Ведь он и в «Литгазете» не работал, а только писал. Практически ничего не делал он и в «Литературе», привёл, правда, с собой несколько авторов, которых знал по Литинституту, и печатал у меня собственные материалы. Я расстался с ним без сожаления.

Но я с удовольствием помог ему и его приятелю, преподавателю Литинститута Сергею Федякину получить грант от фонда Сороса на издание их совместного учебника по литературе начала XX века. Мы с Рассадиным работали тогда экспертами по литературе в соросовском «Открытом обществе» и добились, чтобы подобный учебник был заказан именно этим авторам, добротным специалистам по Горькому, Шмелёву, Борису Зайцеву, Алданову и другим писателям того времени.

Когда редактором отдела «Литгазеты» стала Алла Латынина и я ушёл из газеты, Басинский сделался её заместителем. Привыкнув к его лёгкой, профессиональной манере, я был неприятно удивлён, когда прочёл в «Октябре» мемуары этого молодого человека, где он с плохо скрываемым самодовольством обстоятельно рассказывал о жизни в Волгограде, об удачном переезде в Москву, о том, каким успехом пользовались у читателя его статьи в «Литературке», одна из которых даже понравилась самому «писателю С.».