Ложь и любовь - Хейли Норт

– Уборка сахарного тростника – это хорошо… если он не трепыхается, когда его срезают, – заметила Элен.

– Никакого трепыхания, – заверил ее Паркер.

Они достигли края сада, разбитого позади дома. Паркер заметил мистера Соломона рядом с его грузовиком и знаком пригласил его подойти. Когда он познакомил сторожа с Мэг и детьми, Саманта подняла Барби и Кена, чтобы те тоже познакомились. Лицо мистера Соломона, высушенное солнцем и изборожденное глубокими складками, сморщилось еще сильнее, от глаз во все стороны разбежались лучики морщин. У старика было не меньше дюжины внуков.

– Для меня большая честь познакомиться с вами, мистер Кен и мисс Барби.

Саманта просияла. Паркер догадался, что большинство взрослых просто отмахивались, когда девчушка пыталась представить своих кукол как товарищей. Он и сам вел себя не намного лучше, пока Мэг не научила его играть в «понарошку».

– Мэг, вы не против, если… то есть, если, конечно, у мистера Соломона есть время… вы не против, если он покажет детям, как убирают сахарный тростник, а я тем временем устрою вам экскурсию по дому.

Паркер затаил дыхание в ожидании ответа, молясь от всей души, чтобы никто из детей не пожелал осмотреть дом вместо поездки на плантацию.

Мэг пристально посмотрела на Паркера, и он прочел в ее глазах немое послание. Ей хочется сказать «да», ей так же сильно хочется остаться с ним наедине, как ему – снова почувствовать ее в своих объятиях.

– Мистер Соломон – очень осторожный водитель, и ему можно доверить детей.

Пожилой мужчина кивнул.

– Это верно. – Он стряхнул прилипшую нитку со своего безукоризненно чистого комбинезона. – Я отец пятерых детей и дед одиннадцати внуков, – добавил мистер Соломон, бросив задумчивый взгляд на Паркера.

– Этот взгляд не укрылся от внимания Паркера. Он представил Мэг именно как Мэг, не называя фамилии. Раньше, когда Паркер собирал рыболовные принадлежности, мистер Соломон выразил ему свои соболезнования по поводу смерти Жюля. Либо новость о недавней женитьбе Жюля не дошла до Шугэ-Бридж, либо Соломон, который не интересовался Жюлем в последние годы, не придал ей особого значения.

– Уборщики работают сейчас на поле примерно в пяти милях отсюда, – добавил Соломон.

– Ну, мама, соглашайся! – Элен одной рукой уже взялась за ручку двери Соломонова грузовичка.

Мэг вскинула брови. Она могла бы не отвечать, угрожающее выражение лица говорило само за себя.

Паркер и сам испытывал желание наброситься на девчонку. Он не хотел, чтобы задуманная им приватная экскурсия была испорчена, но дисциплина есть дисциплина.

Тедди пнул сестру в бок.

– Вечно ты забываешь сказать «пожалуйста». Не порть нам все дело!

– Извини, мама. Пожалуйста, разреши нам поехать. Я уверена, эта поездка будет гораздо более познавательной, чем рыбалка.

Гас скривился.

– Ох уж эти девчонки!

– Вы обещаете вести себя прилично и слушаться мистера Соломона?

Все дружно закивали. Даже Джим тявкнул, вызвав у Паркера улыбку.

Мэг обратилась к Паркеру.

– Нельзя ли взять фургон, чтобы детям не пришлось ехать в кузове грузовика?

Дети издали стоны разочарования.

– Все, что пожелаете, – ответил Паркер, подмигивая Соломону.

Увидев улыбку Мэг, Паркер мысленно порадовался, что действительно может дать ей все, что она пожелает. Он бросил Соломону ключи, поблагодарил его и выслушал, как Мэг еще раз напутствует детей, чтобы те хорошо вели себя. Компания загрузилась в фургон и уехала, забыв о рыбе. Паркер взял ведро, подумав, что нужно будет обложить рыбу льдом, и они с Мэг пошли к дому.

– С Соломоном с ними все будет в порядке.

– Я правильно поняла, что Соломон был для вас здесь тем же, чем Хортон – в Новом Орлеане?

Паркер кивнул.

– Примерно так и было. Тинси терпеть не могла Шугэ-Бридж, она не любила сюда приезжать почти так же, как наш отец. Дед, правда, приезжал и оставался в Шугэ-Бридж, когда мог, но обычно у него не было времени.

– Он много работал?

Паркер снова кивнул. Они шли к дому по дорожке, вымощенной кирпичом, минуя живые изгороди, отделяющие надворные постройки от основного дома.

– Вот это строение когда-то было кухней. Оно построено в отдалении от дома из соображений пожарной безопасности, а также чтобы в доме не было жарко от печей.

– Это заставляет помянуть добром микроволновые духовки, – сказала Мэг. – Неужели кто-то таскал еду отсюда в дом?

– Дом построен в 1837 году. До Гражданской войны рабы именно так и делали, а после… – Паркер пожал плечами. – Первые несколько лет после войны еды не хватало, и остынет она или нет, никого не волновало. А когда семья снова разбогатела, на смену рабам пришла техника.

Паркеру показалось, что Мэг смотрит на него как-то странно, и понял, в чем дело, только когда она пояснила:

– Мне непривычно слышать, что кто-то говорит о рабах как о чем-то само собой разумеющемся.

– Так оно и было, рабы были неотъемлемой частью тогдашнего уклада жизни на Юге. Правда, в 1809 году вышел закон, запрещающий поставку рабов в Луизиану из других стран.

– За много лет до Гражданской войны?

– Да, но покупка и продажа через границы штата не запрещались.

– Ах вот как. – Мэг огляделась, рассматривая здания. – Мне кажется, что это было давным-давно.

– Да, это был другой мир, другая жизнь, но я считаю, что мы являемся продуктами собственной истории, так сказать, суммарным результатом семейных традиций.

Мэг промолчала.

Паркер готов был влепить самому себе пощечину за недогадливость. Каким же надо быть идиотом, чтобы заявить такое женщине, которая не знает собственных родителей, не говоря уже о каких-то семейных традициях двухсотлетней давности!

– Прошу прощения, – пробормотал он. – Какой же я дурак!

– Да нет, все нормально. – Мэг подняла на него глаза. – Просто вы смотрите на мир совсем другими глазами. Это правда интересно, но у меня возникает ощущение, будто в моей жизни не хватает чего-то очень важного, основного.

Они остановились под балконами второго этажа, которые поддерживали колонны, опоясывающие весь первый этаж дома.

– А еще, – продолжала Мэг, – я, наверное, немного завидую вам.

Паркер поставил ведро на землю.

– Помните, что предлагала Саманта Гасу прошлой ночью?

Мэг кивнула, глаза ее расширились.

– Предлагаю то же самое. Я готов поделиться своим наследием.