Идеальный герой - Виктория Коннелли

«Никакой он не герой — он просто актер!»

«Да знаю я, знаю! Но могу я немножко пофантазировать?»

Кей украдкой покосилась на Оли. Он смотрел вдаль, на морской простор, и ей очень хотелось прочитать его мысли, но она не стала мешать ему неуместными вопросами — ей и так доставляло несказанное удовольствие прогуливаться с ним по джейн-остиновскому молу. Кобб, разумеется, не был достоянием самой писательницы — это, в конце концов, исторический памятник, — но поклонники Джейн никогда не сомневались в ее праве на это сооружение. Некоторые ренегаты, правда, готовы были уступить его Джону Фаулзу[22], но ведь Джейн первой добралась до него, и никакой другой писатель никогда не смог бы конкурировать с ней в живописании его красот.

Кей льстило, что сейчас она идет по тому самому каменному изгибу мола и любуется теми же видами, что когда-то пленяли Джейн Остин.

«О чем она думала, гуляя по Коббу? — спрашивала себя Кей. — Знала ли, что сделает его фоном одной из своих самых трогательных любовных историй? Тогда ли она задумала своего капитана Уэнтуорта?»

Кей вспомнила, что писательница посетила Лайм в тысяча восемьсот третьем или четвертом году, а «Доводы рассудка» были написаны лишь в тысяча восемьсот шестнадцатом, что подразумевало двенадцатилетний или даже тринадцатилетний промежуток. Выходит, за те долгие годы, пока Джейн не осуществила свой замысел, городок не стерся из ее памяти, сохраняя над ней свои чары.

Неожиданно они пришли к оконечности мола, и вдали за скалами открылась бескрайняя равнина водной стихии.

— Какой чудный сегодня вечер, правда? — спросила Кей.

— Что? — обернулся к ней Оли.

— Ночь, говорю, сегодня чудесная…

Оли растерянно поглядел на луну, как будто только сейчас ее заметил.

— Ты был где-то за тридевять земель, — обронила Кей. — О чем ты думаешь?

— Женщины почему-то любят задавать этот вопрос, — недовольно ответил Оли.

— Не знаю, — пожала плечами Кей. — Меня они об этом ни разу не спрашивали.

— Ты прелесть, — усмехнулся Оли. — Может, пора назад? Ты, наверное, замерзла…

— Нисколько, — возразила Кей, стараясь не выдать себя предательским ознобом.

С моря дул прохладный бриз, но она не хотела даже думать о таком скором возвращении.

— Пойдем, — настаивал Оли. — Нельзя, чтобы моя девушка превратилась в ледяную статую.

Слова «моя девушка» в его устах могли бы лишить рассудка любую, даже насквозь промерзшую особу, и Кей без единого слова зашагала в обратную сторону.

Они дошли до тех самых ступеней, которые, как все считали, прославились благодаря персонажам «Доводов рассудка». Оли, начав спускаться первым, подал Кей руку.

— Не хочешь подхватить меня на руки? — игриво спросила Кей.

— Пожалуйста, если хочешь!

Кей перестала спускаться, смеясь.

— Тогда лови!

Оли распахнул ей объятия, и Кей ринулась прямо в них, минуя несколько последних ступенек.

— Не вздумай лезть обратно! — предупредил Оли. — Иначе и правда станешь Луизой Мазгроув.

— Или Бет Дженкинс!

— Вот-вот, — поддакнул он.

Ее сердце все еще колотилось от прыжка в неизвестность. Он занял всего долю секунды, но для Кей длился целую вечность, и она почти с сожалением опомнилась, когда ее подхватили руки Оли. Она бы с радостью остановила бег времени и бесконечно летела бы с Кобба ему навстречу.

— Теперь ты довольна? — спросил Оли, когда она наконец пришла в себя.

— Еще как! — радостно засмеялась Кей.

— Ты полегче, чем Бет, — заметил он.

— Ой! Только не вздумай сказать ей об этом!

— Ты и правда прелесть, — рассмеялся вместе с ней Оли.

— Ты все время мне это повторяешь…

— Потому что так оно и есть.

Кей было невдомек, насколько искренни его слова, ведь Оли привык ухаживать за самыми красивыми женщинами. Разве может она мечтать о соперничестве с ними? Но в тот момент ей отчаянно хотелось ему верить, и когда он склонился к ней, губами ища ее губы, она не колеблясь уступила.

Кей не могла вспомнить, когда в последний раз ее так целовали, но знала одно: ни один поцелуй за всю историю поцелуев — подлинный или литературный — не сравнится с этим, потому что она слишком долго о нем мечтала и уже успела свыкнуться с мыслью, что Оли ее непременно когда-нибудь поцелует, так что осечки быть не могло. Оли в любом случае был бы великолепен…

Спиной она ощущала холодную каменную стену Кобба, но Оли прижимался к ней всем своим горячим телом. Жаль, что этот поцелуй нельзя было растянуть на века: когда Оли отстранился, Кей неохотно открыла глаза.

— Мм… я сам не ожидал, — сказал он.

— Надеюсь, ты не раскаиваешься?

— Нет, что ты! Я хотел сказать, что даже не предполагал, что так получится.

— У тебя, наверное, подружка в каждом порту. Кажется, так говорят об актерах?

— Мне казалось, так говорят о моряках.

— Верно, — засмеялась Кей. — У актеров подружка в каждом городе. Они не ограничивают себя прибрежными территориями.

— Ты, судя по всему, невысокого мнения об актерах, — заметил Оли.

— Да, — призналась Кей. — Я трезво смотрю на то, что сейчас случилось.

— Ну и как ты это назовешь? — поинтересовался он.

Кей молчала — ей не очень-то хотелось ломать голову над тем, что сейчас было. Они всего один раз поцеловались, а она уже планировала, как они проведут медовый месяц, и успела придумать имена двум из четырех их будущих детишек. Но разве не все женщины этим грешат? Разве не к этому относится замечательная цитата из «Гордости и предубеждения»? «Какой стремительностью обладает женское воображение! Оно перескакивает от простого одобрения к любви и от любви к браку в одну минуту». Кей и за собой знала эту слабость.

— Назовем это, — предложил Оли, видя, что от Кей не добиться ни слова, — чудесным сюрпризом.

Кей улыбнулась его словам, мучась вопросом, не закончатся ли чудесные сюрпризы вместе со съемками.

«Конечно же нет! — заверила она себя. — После такого поцелуя!»

Они шли вдоль гавани, мимо киосков и пляжных кабинок, и Кей казалось, что она плывет по воздуху. Прохладный бриз развевал ее волосы, по коже бежали мурашки. Она подняла глаза на луну; теперь, глядя на ночное светило, она всегда будет вспоминать эти драгоценные минуты наедине с Оли. А он, интересно, будет о них вспоминать?